Вооружен и опасен: От подпольной борьбы к свободе
Шрифт:
По утверждению моих собеседников из САДФ, сискейские командиры, не имея времени починить забор, расположили солдат примерно в ста метрах к западу от пролома, спрятав их в окопах и за кустами. Мы не знали об их присутствии, хотя они лежали прямо на нашем предполагаемом пути движения налево.
Была ли это преднамеренная засада? Или это было, как стремился убедить меня источник из САДФ, путаница из-за недостатка времени, вызванная вмешательством гражданских из Комитета мира.
Когда мы поехали назад вниз по холму, перед нами раскрылась чудесная картина марша: мощная колонна людей шириной в 50–60 человек, извивающаяся вниз по дороге и непрерывно разбухающая. Это была плотная масса людей всех возрастов и обличий, из пригородных посёлков
Все они были в прекрасном настроении, полны решимости добраться до места назначения, но дисциплинированные и подчиняющиеся командам распорядителей, одетых в форму цвета хаки, которые управляли маршем. За прошедший год я участвовал в бесчисленном количестве демонстраций по всей Южной Африке. Между этими демонстрациями была разница в местных языках. Но общим для них была надежда, чувство юмора, настроение и выдвигаемые требования. Люди хотели положить конец нищете и страданиям. Они добивались основных человеческих прав и свобод. Они хотели прекращения белого господства и коррумпированной системы бантустанов. В таких районах, как Сискей, они добивались права на свободную политическую деятельность и прекращения насилия. Мы использовали мирные массовые действия, чтобы подкрепить за столом переговоров наши требования демократических перемен и создания климата свободной политической деятельности.
Невзирая на жару, люди пели и шутили, переходя от танца «той-той» к более медленным ритмам, подходящим для пожилых людей. В голове колонны, вместе с нашими лидерами за красными флагами ЮАКП и знаменами АНК и КОСАТУ шли священники в церковном облачении. Священники вместе с другими «зачинщиками» демонстрации язвительно называли Гкозо «марионеткой», а Де Клерка — «хозяином марионеток». Они нараспев провозглашали: «Да здравствует Бог!», что сливалось с возгласами: «Да здравствует АНК!», «Долой Гкозо!», «Долой Де Клерка!». Но сильнее всего выразил настроение людей Стив Тшвете в своей речи в начале марша. «В этот день, — заявил он, — мы выгоним свинью из хлева».
Я доложил руководству о положении на границе. Было единогласно решено, что мы «используем» пролом в заборе. Сирил Рамафоса пойдёт с частью демонстрантов к барьеру из режущей проволоки и будет вести переговоры о том, чтобы нам дали возможность двигаться по дороге на Бишо. В это время основная колонна двинется на стадион и сразу же пойдёт через пролом в сторону города. Меня попросили возглавить эту колонну вместе с Крисом Хани и несколькими местными лидерами.
…Когда вторая вспышка огня затихла, Буши опять закричал, что ему нужна помощь. Те из нас, кто был рядом, лежали без движения, лицом вниз, не решаясь двигаться до тех пор, пока мы не будем уверены, что стрельба прекратилась. Буши вновь жалобно застонал. Как долго могу я оставлять без внимания эти стоны? Я пополз к нему, сначала осторожно, потом смелее по мере того, как отзвуки залпов затихали в поле.
Ему было очень плохо, но он смог сказать мне, что, как ему показалось, резиновая пуля попала ему в правый бок. Я осторожно перевернул его и обнаружил, что его рубашки и брюки пропитались кровью. Его поразила пуля с твердым наконечником, оставившая открытую рану живота. Двигаясь по-прежнему ползком, я начал тащить его к стадиону, находящемуся примерно в сорока метрах. Несколько человек пришли мне на помощь, и мы пронесли его через злополучный пролом в заборе и через туннель, ведущий на футбольное поле.
Наш медицинский персонал занимался убитыми и ранеными. На первый взгляд я насчитал пять тел, уже покрытых одеялами. Молодой человек с пулевой раной в голове корчился в предсмертных конвульсиях. Его товарищ отчаянно пытался сделать ему искусственное дыхание, в то время как ноги умирающего беспорядочно дергались в агонии. Множеству раненых оказывалась помощь. Я потребовал машины для Буши. Он быстро терял кровь и его можно было спасти, только немедленно доставив в больницу.
Настоящее имя
Затем я занялся помощью раненым. Молодая женщина корчилась от боли. Её ноги были раздроблены пулями. Я дал ей воды и она жадно выпила всю её. Подошло ещё несколько машин и мы быстро вывезли раненых.
Я встретился с остальными членами руководства на южноафриканской стороне границы, чтобы оценить ситуацию. Все чувствовали себя подавленными и испытывали шок, но каким-то чудесным образом никто из лидеров не пострадал. Ближе всех к гибели был Рамафоса.
Солдаты сначала открыли огонь по тем из нас, кто прорвался через пролом в заборе. Они стреляли во всех направлениях. Получили ранения и те люди, которые находились на стадионе. Попали под огонь и Рамафоса, и те, кто был с ним возле барьера из режущей проволоки. Гильденхейс, Халл и журналисты вместе с руководителями марша бросились на землю в поисках укрытия. Два распорядителя накрыли своими телами Рамафосу, чтобы защитить его от пуль. Толпа, растянувшаяся вдоль дороги на территории Южной Африки, подверглась беспощадному расстрелу. Погибло двадцать восемь человек, многие из них прямо на границе. Другие позже умерли в больнице. Более двухсот человек были ранены. Четверо получили ранения в позвоночник и были парализованы на всю жизнь. Позже официальное расследование показало, что первый обстрел продолжался полторы минуты, а второй — полную минуту. Для нас это казалось бесконечностью. Было сделано 425 выстрелов, но, возможно, на деле их было вдвое больше.
Корреспондент газеты «Индепендент» обратил внимание на то, что южноафриканская полиция, находившаяся на бронетранспортёрах около барьера, внезапно покинула свои позиции непосредственно перед началом стрельбы. Это, а также их массированное присутствие в Кинг-Уильямстауне указывало на их соучастие в этой бойне.
Я исключаю, что Гкозо мог рискнуть расстрелять демонстрацию без разрешения Претории. Потрясённый Рамапхоса возложил вину непосредственно на них: «Мы обвиняем в происшедшем Де Клерка. Сискей является порождением системы апартеида и эта система несёт ответственность за зверства, совершенные от его имени».
Толпа показала мужество и дисциплину. Большинство по команде распорядителей легло на землю. Пули поразили прежде всего тех людей, которые пытались бежать. Большинство отступило вниз по дороге. САДФ и полиция выставили дорожное заграждение, отрезающее большинство участников марша от тех из нас, кто оставался. Нас было примерно пять тысяч человек. После короткого размышления мы решили остаться на ночь на вершине холма, чтобы скорбеть по погибшим и показать, что нас не запугать.
У меня появилось предчувствие того, как южноафриканская пресса отреагирует на эту бойню, когда несколько журналистов обратились ко мне с вопросом, не был ли мой спринт через пролом «побегом» от основного марша. И это при том, что мы с самого начала ясно дали понять, что нашей целью было проведение народной ассамблеи в Бишо.
В тот вечер мне пришлось отложить в сторону предчувствия, что из меня сделают виновника происшедшего, поскольку нужно было позаботиться о наших сторонниках, расположившихся на ночевку на холодном, продуваемом ветром склоне холма. Душой и вдохновителем тех, кто остался там после всех этих событий, был Крис Хани. Я шёл с ним от одного костра к другому и Крис завязывал оживлённый разговор с нашими сторонниками. Предметом их горького юмора был Гкозо. Утверждалось, что он никогда не подвергался обрезанию вопреки традиции племени коса, по которой это означало превращение в настоящего мужчину.