Вооружен и опасен: От подпольной борьбы к свободе

Касрилс Ронни

У всех на виду я присоединился к другим лидерам и гостям, рассаживавшимся в дюжину машин, которые должны были отвезти их в расположенный неподалеку дом Манделы. Я сел в одну машину с Ахмедом Катрадой. Через несколько минут после того, как она отъехала от стадиона, полицейские машины заставили водителя Катрады остановиться. Они обыскали машину и багажник и после этого доложили по рации: «этого гада здесь нет».

В это время я был в другой машине, которая уносила меня в противоположном направлении. Машина Катрады на мгновение остановилась в туннеле на выезде со стадиона, я выпрыгнул и перебежал в раздевалку для футболистов, где надвинул на голову кепку и приклеил фальшивые усы. Конечно, я терял возможность принять

участие в праздновании в доме Манделы, но поехать туда было бы слишком рискованно.

По сообщению одного из журналистов, «Инциденты (на «Кухне Майка» и партийный митинг) укрепили ту репутацию, которую проникавшие в страну бойцы создавали для Касрилса среди активистов в чёрных посёлках. Охота за ним продолжается, хотя полиция неоднократно утверждала, что ордер на арест Касрилса не выдавался. Ирония этой ситуации дошла до местных журналистов только через неделю, когда они поняли, что за те тридцать лет, которые прошли с момента вступления Касрилса в «Умконто», полиции никогда не нужен был ордер для ареста какого-либо политического активиста».

Глава 22. Без определённого места жительства

^{Август 1990 — июль 1993 года, Южная Африка}

«Даже сейчас они пытаются заставить нас вернуться в подполье», — заявил Джо Слово на митинге ЮАКП. Я опять был в тени, но находиться «в бегах» в 1990 году было гораздо проще, чем раньше. Многие люди, воодушевлённые происходящими изменениями, были готовы оказать поддержку таким беглецам как я. На следующее утро после торжественного возобновления деятельности партии я сидел, читая сообщения печати об этом событии, на залитой солнцем лужайке. Это даже отдалённо не напоминало перестроенную конюшню в Клуфе в 1963 году, которая гораздо больше отвечала высказыванию Слово.

Конечно, нельзя было сказать, что опасность и напряжение исчезли. Реальность борьбы напоминала о себе через описание Мака Махараджа, неожиданно получившего разрешение на участие в похоронах родственника — в наручниках, окружённого офицерами полиции безопасности. На фотографиях он выглядел мрачным, но не сломленным. Это было странное время. В старые времена ему никогда бы не разрешили участвовать в похоронах. Но больше всего меня беспокоил арест моего старого друга Билли Нэйра, потому что опять он был в тюрьме, а я избежал ареста. Единственным утешением было то, что правительству необходимо было начать переговоры, поэтому они не могли держать наших людей под стражей дольше, чем несколько месяцев.

Некоторые из моих коллег в руководстве АНК предлагали, чтобы я в целях безопасности вернулся на несколько месяцев в Лусаку. Но Мандела, Сисулу и Слово передали мне, чтобы я просто на некоторое время «ушёл на дно».

В любом случае мне нужно было сосредоточиться на нескольких задачах. Они включали в себя установление связи с такими же «беглецами» как я, помощь им в подборе надёжных укрытий и в предоставлении средств для выживания. Снятие запрета на АНК и ЮАКП не означало, что подпольные структуры были распущены. Они по-прежнему нуждались в управлении. Сеть наших связей была широкой и надёжной, и я мог передвигаться по стране. Я редко оставался в одном месте более, чем на неделю. Дома, в которых приходилось жить, менялись от вилл в богатых пригородах до домиков в чёрных посёлках и сельских хижин.

Поскольку я передвигался только после наступления темноты, то днём у меня было много времени, чтобы расслабиться. Было приятно погреться в лучах зимнего солнца на лужайке позади дома, читая утренние газеты и слушая последние известия по радио. Я использовал это время продуктивно, готовя записки по различным вопросам для руководства или статьи для политических журналов, да и просто читая то, что раньше не было времени прочитать.

Я начал писать письма

в газеты, вместо адреса подписывая «без определённого места жительства» или давая интервью по телефону в тех случаях, когда кто-то в подполье нуждался в защите. В то время редактором одной из наиболее серьёзных газет, «Бизнес Дэй», был Кен Оуэн. Он вёл очень агрессивную колонку и стоял на позициях правого либерализма. Он нападал на АНК и Коммунистическую партию с той же яростью, с какой он критиковал правящую Национальную партию. По моему мнению, в том, как Кен Оуэн вёл полемику, была всё та же слепая непримиримость, в которой можно было зачастую обвинить догматиков левого крыла, — относилось ли это к коммунизму или, например, к правлению большинства в то время, как Южная Африка нуждалась в открытом обществе. Мне нравилось, однако, что он был готов к спору и у него было чувство юмора. Я искал возможности скрестить с ним шпаги и почувствовал, что возникла подходящая ситуация, когда один из читателей обвинил средства массовой информации в том, что они были «абсолютно ненадёжными в изложении ключевых вопросов, затрагивающих интересы чёрных».

В качестве основного примера приводился так называемый «Красный заговор». Оуэн поместил под письмом читателя комментарий, в котором он заявил: «Мы не считаем, что эта критика относится к «Бизнес дей», которая сообщала об этом деле в сбалансированной и ответственной форме. Мы приглашаем сомневающихся проанализировать наши материалы».

Я ответил на это приглашение и написал письмо, которое было опубликовано под заголовком: «Колонка редактора совершенно ненадёжна». Поздравив газету за редакционную статью, в которой (после нескольких дней раздумья) было признано, что органы безопасности намеренно «сфальсифицировали информацию» в отношении так называемого «Красного заговора», я поддержал утверждения читателя:

«В колонке Кена Оуэна содержится ужасающее заявление, которое нельзя считать ни сбалансированным, ни ответственным, и которое показывает, что автор страдает от «паранойи Красного заговора» в наиболее крайней и опасной форме. Он пишет, что возобновление деятельности ЮАКП облегчит распознание коммунистов, и продолжает: «Теперь мы знаем, что змея существует, и у нас есть точка отсчёта, чтобы измерить её длину. Мы прослеживаем связи, которые исходят от ЮАКП и тянутся к другим политическим организациям, к благотворительным группам, к организациям, борющимся за права человека, к профсоюзам и к юристам, к средствам массовой информации и к религиозным лоббистским группам, то есть ко всем ветвям гражданского общества.»

Это одна из самых чудовищных рекомендаций к развёртыванию антикоммунистической охоты за ведьмами, которые когда-либо появлялись на бумаге, и это отбрасывает нас к тем временам, когда умерший и не оплакиваемый сенатор Джо Маккарти с его слушаниями об антиамериканской деятельности держал в страхе Америку. От разрушительных последствий этого США ещё не оправились до сегодняшнего дня.

Заявление Кена Оуэна тем более поразительно, поскольку оно исходит от человека, который якобы защищает индивидуальные права человека, демократические свободы и открытое общество… Ваш читатель в конечном счёте совершенно прав. «Бизнес дей» или, по крайней мере, колонка Кена Оуэна совершенно ненадёжны в изложении ключевых вопросов, затрагивающих чёрное население».

Ещё один противоречивый автор, который показал, что у него есть чувство юмора, был Джонни Джонсон из «Ситизен». Это была печально известная правая газета, и она часто публиковала целенаправленные «утечки» информации из сил безопасности. По сообщению газеты, я якобы находился в штаб-квартире КОСАТУ — профсоюзного движения, во время полицейского налёта на неё в предыдущий день. В этом сообщении было опубликовано обстоятельное (и ошибочное) описание моей внешности. Я подумал, что неплохо было бы посмеяться над ними: