Вопреки, или Ты меня не купишь

Билык Диана

– Неплохая была попытка воспользоваться бонусом… правда? – перекрикивая грохот и треск, горько усмехнулся Ренат. Он неожиданно коснулся моих губ подушечками пальцев, будто запечатывая ответ. – Зато все закончится быстрее, чем должно было. И ты не успеешь влюбиться.

– Хорошо, что я успею тебя возненавидеть, чтобы там… – я показала в дрожащий потолок, но смотреть в окно не осмелилась, – мы никогда не встретились.

Муж неопределенно кивнул, потер лицо широкой ладонью, а потом добавил:

– Меня там уже ждут, не обольщайся.

– И не собиралась, –

обида сама сорвалась с губ.

Я отвернулась, чтобы не смотреть больше на противного и жестокого мужчину, с которым приходится разделять последние минуты.

Ренат прямо мне говорил, что не собирается меня любить, зачем я тогда ему вообще была нужна?

Самолет тряхнуло снова, но уже слабее, нас выровняло, чтобы снова обрушить вниз. Ненадолго. И потому снова вернуть равновесие. Остатки трепещущего света бросились в глаза, заставив зажмуриться. Давление с груди ушло, и мы плавно выровнялись, чтобы снова набрать высоту.

В полном молчании пролетели, как мне показалось, несколько часов и не умерли, за окном все реже и реже мелькали молнии, и на смену темным грозовым тучам выступили мягкие кудрявые барашки, среди которых пряталась полная луна.

За время полета я успела не только продрогнуть до кости, но и разодрать руки до глубоких ран. В крови все еще бурлили негодование и ужас, успокоиться не получалось. Я могла лишь сжимать кулаки, не обращая внимания на боль, и кусать губы, пряча лицо от беззаботно спящего рядом мужа.

Взгляд неосознанно тянулся к нему, мне хотелось его рассмотреть, изучить, но я лишь пугалась все больше, осознавая, какой он большой и… красивый.

– Не судьба… – недовольно проворчал Ренат, пошевелившись в кресле. Будто заметил мою слежку. Я испуганно отвернулась, сжалась в комочек и натянула на себя плед. – Придется еще помучиться, Се-ня… – Он будто в насмешку сокращал мое имя в детскую форму, которой называла меня только бабушка.

Вот честно, за это мне хотелось по-настоящему ударить его. Чурбан жестокий! Не купит он меня своими миллионами, не подчинит властью, силой. И красотой так точно. Я встречала красивых парней, которые были настоящими мудаками, такое со мной не работает. Не заставит Волгин взглянуть на него, как на мужчину.

Я найду способ уйти от этого брака, слово даю!

Не стану жить с тем, кто ко мне относится, как к коврику, о который удобно вытереть ноги.

В этот миг я сто тысяч раз пожалела, что согласилась на брак по расчету ради отца. Лучше быть бедной и нищей, чем просыпаться каждый день в постели чужака, принадлежащего другой женщине, терпеть его выходки и прикосновения, смиряться с приказами и понимать, что ты для него – невидимка, пустышка, продажная сука. И ради чего? Не признается же.

Я его полюблю? Да никогда! Лучше уборщицей туалетов пойду работать, но он никогда не услышит мое «люблю». В этом мы даже похожи.

– Ты еще пожалеешь, – шевельнула губами.

– Что? – Ренат вдруг отстегнулся и, несмотря на остатки бури за окном, придвинулся ко мне. Прислушался, положил на плечо руку, требуя повернуться, а я притворилась спящей. Не хочу с ним говорить и не буду.

– Есения?

Ты как? – спросил почти ласково, но я не стану обманываться. Папа приучил меня никому не доверять. Говорил, что это закон бизнеса – выживает тот, кто лучше врет.

Видимо, у отца это получалось плохо, потому дело и прогорело.

Над головой скрипнул динамик, а потом в комнату влился мягкий голос капитана воздушного судна:

– Благополучно пролетели грозовой фронт, чета Волгиных. Надеюсь, что вы не испугались сильной турбулентности. Пришлось немного обогнуть, потому задержимся с посадкой в Париже еще на тридцать минут.

Стало тихо. Я невольно выдохнула, и Ренат, заглянув в лицо, заметил, что не сплю.

– Что ты сказала? – муж оказался слишком близко. До мурашек и желания отстраниться. Пришлось вжаться в спинку и увести лицо в сторону. Но Брагин настаивал и дышал в лицо назойливым теплом: – Хочу услышать еще раз. О чем же я пожалею?

И меня внезапно осенило. Я – хозяйка своей жизни, души и тела. Никто не смеет указывать, что делать и как себя вести.

Купил меня? Наслаждайся тем, что есть, муженек.

Я сделаю так, что ты, Ренат Волгин, с ума от меня будешь сходить. Забудешь о той, кто ждет тебя на небесах. Забудешь, что обещал себе никогда не любить! И когда ты дышать без меня не сможешь, я разотру тебя в порошок.

В пыль.

В прах.

Между пальцами. Жестоко и беспощадно.

Этому меня научила моя бессовестная мама. Никого не щадить, когда касается твоей жизни и принципов. И здесь я с ней соглашусь, потому что растекаться лужицей перед богачом не собираюсь. В конце концов, теперь имею право диктовать свои условия, вертеть мужем, как настоящая гидра, и жить так, как Я ХОЧУ.

У меня есть сила воли противостоять, а еще красивое тело, которое я умело использую для краха врага. Шантажировать меня жизнью и комфортном родителей никто не посмеет. Клянусь, Волгин, ты все до копейки отдашь ради моей взаимности, богатенький ублюдок.

Хотел птицу в клетке получить, но купил молодую и очень злую…

Ренат, молча разглядывая меня, скользил блестящим взглядом по разгоряченным щекам, замер на губах. Я нарочно приоткрыла их и выдохнула в его лицо легкий стон. Не отстранилась, напротив, придвинулась, чтобы он вкусил сполна моих женских чар.

Он порывисто сам отклонился, приподнял бровь, недоверчиво сощурился. Не по вкусу перемены?

– Ладони сильно горят, – я скромно опустила взгляд, закусила губу и посмотрела на мужа сквозь ресницы. Улыбка коснулась уголка его крупных губ и тут же погасла. – Поможешь с этим? Муж? – и кокетливо протянула ему руки, шевельнула опухшими пальцами, поморщилась от неприятной жгучей боли.

Волгин дрогнул, поднялся и взял из сумки бинты. Сжал их в руке, будто пытаясь выдавить воду.

Если я ему так противна, зачем требовать секс со мной? Настаивать на поцелуях? Странный тип. Неужели Волгин мечтает о первенце? Купил меня для продолжения своего рода? Наверное и медицинскую карту проверил, чтобы была здоровая и детородная. Будто я ему скотина…