Вопреки разуму, по велению сердца
Шрифт:
– Принкл, как думаешь, когда начнется атака?
– На рассвете Вэл, завтра на рассвете, всадники и пехота будут отдыхать, а инженеры как раз подготовят катапульты и таран....
С первыми лучами солнца город разбудил звук горна и бой барабанов, началась атака и к стенам города полетели камни, выпущенные требушетами. Несколько камней ударились в стены, раскидывая вокруг осколки. Лучники нервно прятались за стенами, понимая, что их время еще не пришло, над башнями стен Лютеции развернулись баллисты, инженеры
Гул барабанов становился все громче. Старый часовой глянул на командира и сказал:
– Действительно грядет буря. Только не совсем та, о которой предупреждает моя больная нога.
Вэл молча кивнул, посмотрев на старика. Вглядываясь в кишащее деятельностью скопище врагов, он волновался, как мальчишка. Да, мечта сбывалась. Скоро ему предстоял настоящий бой. Не поединки с Артишей, когда он берег ее и старался не задеть. Не тренировки в Казарме, а настоящая война. Правда, где-то глубоко екнула мысль – сегодня он прольет чью-то кровь. И кто-то падет от его руки. Или он. Вэл тряхнул головой, отгоняя дурные мысли, и приготовился к схватке.
Мэлл-Аунн смотрел вперед, нетерпеливо сжимая рукоятку меча. Всю жизнь он шел к этому дню. Вот она, Лютеция. И очень скоро город будет его. Он всегда мечтал пройтись под сводами города не как гость, а как хозяин. Сегодня ночью это свершится, и он будет хозяином города. Все, кто не покорится, будут убиты, все, кто попытается сопротивляться, будут убиты. Орды варваров востока и юга под его предводительством, вопя и ругаясь, шли в город, чтобы напиться вволю крови его жителей набить свои кошельки и принести победу тому, кто их вел. Барабаны гремели все призывней и горячили это стадо, которое умелой рукой направляли командиры клана Пресмыкающихся. Город был в кольце, уже зажглись бивачные костры, а войска все еще подходили. Кузнецы разогревали металл, инженеры собирали катапульты, привезенные Пресмыкающимися из самого Ар Каима. Да, они пришли победить!
Следующий залп оставшихся требушетов вновь поднял волну осколков над головами обороняющихся, два требушета вывели из строя две из шести баллисты, защищавшие ворота, один из камней попал в сами ворота, но те устояли, ответив натужным треском. Звонко пропел горн, и вперед выдвинулась пехота, прикрываясь от стрел большими осадными щитами. Вслед за пехотой двинулся таран, медленно и неотвратимо двигаясь к стенам города. Бойцов, тащивших таран, прикрывал деревянный навес. Вновь ответили баллисты, и снова каждая нашла свою цель, подпалив еще 4 требушета. «Дуэль» баллист и требушетов продолжалась. Пока баллисты отвлекались на требушеты, не успокоившись, до тех пока последний не загорелся, таран и пехота с лестницами постепенно приближались к стенам города.
Стоило пехоте приблизиться на расстояние полета стрелы, как из города посыпался град стрел, подгоняемый диким ветром на удачу дувшим в спины обороняющихся, словно сама природа была на стороне защитников города. Вслед за залпом загорелись первые щиты, но это не остановило напор осаждающих. Пехота подходила к городу все ближе
Стейс готовил внутренние периметры двора замка к бою. Внутренний двор замка будет последним оплотом защитников города. За крепкими каменными стенами укрылись жители города. Вопли детей и плач матерей делали и без того напряженную обстановку поистине адской. Предводитель теней стоял на колокольне и оглядывал округу, с каждой минутой становясь все мрачнее. Все яснее было: им ни за что не снять осаду своими силами, значит, надо любой ценой продержаться до подхода подкреплений, крутилась мысль в его голове.
Темнота опускалась на землю, костры светили все ярче, смолкшие было барабаны вновь загремели с новой силой. «Неужели Мэлл-Аунн так жаждет город, что совсем потерял голову? Это дает нам шанс», – Предводитель теней позволил себе улыбнуться.
А варвары кричали и бесновались под стенами, и торжествующий Мэлл-Аунн не стал их останавливать. Отрядный менестрель вскочил на перевернутую повозку и, аккомпанируя себе на плохонькой лютне, громко завопил гимн всех наемников:
«Там робкое войско и слабый правитель,
И обветшала стена,
А звонкой казны – хоть лопатой гребите.
И век не выпить вина!
Мы там по трактирам оглохнем от здравиц,
Устанем от грабежей
И славно утешим веселых красавиц,
Оставшихся без мужей!...»
Сотни луженых глоток подхватили припев, взорвав тишину воплями. Мэлл-Аунн усмехнулся, слушая этот рев. Когда же песня закончилась, трубач вскинул золотистую трубу к вечернему небу: «В бой!»
Команда эхом прокатилась по войскам, и они двинулись вперед, таща перед собой тараны. Гарнизон замка застыл, ожидая удара вопящей волны, неудержимо подкатывающейся под стены города. И вот с лязгом и грохотом в стены впились абордажные крючья, и раздался оглушительный грохот первого удара раскачиваемого тарана. В ту же секунду со стен посыпался смертоносный град стрел и болтов арбалетов, снизу раздались стоны погибающих и раненых, но нападающие не дрогнули, продолжая наносить тараном удары в ворота. Погибая и падая, они перестраивались под градом стрел и снова шли в атаку.
– Масло! – голос Вэла грохочущим металлом прорезал шум битвы. В тот же момент на атакующих полилось горячее масло, в воздухе запахло горелым мясом, снизу доносились крики умирающих. Это ненадолго задержало нападавших, волна вновь потекла на стены. В это время к воротам подкатил таран. Сквозь звон оружия на стенах города раздалось громкое "Бумммм", ворота ответили скрипом и треском, но выдержали первый удар. "Бумммм", "Бумммм"!!! Ворота с треском развалились, открыв проход. В следующий миг на город двинулась волна конницы.