Вопреки всему
Шрифт:
— Бумаги у тебя с собой?
— Да.
Луиза порылась в своем пластиковом пакете и достала пачку бумаг. Отдала их Эшу, который не спеша просмотрел их.
— Ну, что ты думаешь?
— Здесь уйма потенциальных возможностей. Я разберусь и попробую с ними поиграть. Согласна?
— Да. — Луиза отпила глоток чаю. — Слушай, моя сестра до сих пор мне ничего не сообщила. В последний раз, когда мы виделись, у нас вышла ссора. Насколько я понимаю, она могла выбросить твою песню. Я решила сказать тебе об этом. Я сделала что могла.
Эш не успел ей ответить до того, как на лестнице послышался громкий топот. Луиза
— Привет, — произнес грудной, создающий атмосферу, по-настоящему сексуальный голос.
— Привет, — ответил Эш. — Чайник только что вскипел. А это Луиза.
Луиза развернулась на стуле с готовой сияющей улыбкой. И увидела женщину с целой копной блестящих золотых волос в свободной хлопчатобумажной рубашке. Карен отвела волосы от лица и явила взору карие кошачьи глаза, молочно-белую кожу и чувственный рот. Ей, видимо, было под тридцать, но выглядела она на двадцать пять, не больше. Луиза мгновенно ее возненавидела.
— А, так это Луиза! — Карен кивнула Эшу и подняла тонкие брови. — Отлично. Я только налью себе чашку чая и оставлю вас, поболтайте всласть. — Она ослепительно улыбнулась Луизе, и стало ясно, что она не только вызывающе сексуальна, но и темпераментно сексуальна.
Карен направилась к чайнику. Луиза увидела, что рубашка ее небрежно заправлена в спортивные шелковые трусы лилового цвета, такие короткие, что еле прикрывали ягодицы.
Луиза нервно сглотнула. В голове промелькнуло слово «шлюха». Почему Карен посмотрела на Эша понимающим взглядом? Почему она вообще на него посмотрела? И почему Эш повернулся и поглядел на ее зад, когда Карен без всякой необходимости наклонилась, подняла с пола обрывок целлофановой упаковки и бросила его в мусорное ведро? А теперь он запустил руку в свои каштановые волосы и снова занялся ее бумагами, словно и думать не думал о заднице Карен. Луиза застыла в полной неподвижности, а Карен тем временем щелкнула переключателем чайника и, прислонившись к сушилке для посуды, подняла руки вверх, и под грубой бумажной тканью рубашки, застегнутой не на все пуговицы, обрисовалась весьма отчетливо полная, возбуждающая грудь. Луиза в порядке соревнования выпятила собственные, заметно прибавившие в последнее время в объеме молочные железы. Эш был погружен в ее документы, делая шариковой ручкой пометки на полях.
— Вы тоже музыкальны, Луиза? — спросила Карен.
— Не настолько, чтобы стоило об этом упоминать, — усмехнулась Луиза.
Карен кивнула и отбросила волнистую прядь, упавшую ей на один глаз, которая, впрочем, тут же упала на другой.
— Говорят, это качество семейное, но это чепуха. В нашей семье только я музыкальна. Джинджер толком не постиг даже нотную грамоту, но он просто одержим музыкой, и это ему помогает.
— Понятно, — сказала Луиза, от души желая, чтобы это великолепное видение потеряло опору под ногами и свалилось в мусоропровод.
— Эш по-настоящему талантлив, — объявила Карен, улыбаясь спине Эша.
— Прекрати, Карен. Тебе что, нечем заняться наверху?
— Но ты и в самом деле талантлив, дорогой, а твоя скромность и самоуничижение просто очаровательны.
— Чайник еще не закипел?
— Он просто блистал в Гилдхолле.
— Я тебе сказал, Карен: прекрати!
— Хоп, я умолкаю.
— Погодите. — Луиза откинулась на спинку стула и повертела в пальцах ручку. — Гилдхолл — это где музыкальная школа?
— Разумеется. — Карен изящным движением взяла чайный пакетик и, бросив в кружку, подтолкнула пальцем. — Ой, горячо! Что он вам наговорил? Что вырос в Ист-Энде [26] и сам смастерил себе гитару из дощечек от ящиков для апельсинов и эластичных бинтов? Не верьте ни одному слову.
26
Ист-Энд — большой промышленный и рабочий район в восточной, припортовой части Лондона.
— Карен!
Эш повернулся и бросил на Карен угрожающий взгляд. Она пожала плечами, тряхнула волосами и небрежно вытащила из кружки чайный пакетик.
— Ладно, ухожу. Приятно было с вами познакомиться, Луиза. Приходите наверх, когда кончите переговоры с героем рабочего класса.
Эш наблюдал из кухни за тем, как уходит Карен. Луиза с восторгом следила за выражением его лица. Оно было неодобрительным и раздраженным. Но ведь они знают друг друга больше десяти лет. Время осыпать друг друга комплиментами давно прошло.
— Ну? — спросила Луиза, когда шаги Карен стихли и хлопнула дверь. — Что все это значит?
— Она просто идиотничает. Не обращай внимания.
— Музыкальная школа в Гилдхолле? Подозреваю, что не обучение игре на гитаре при помощи зубов. Чему же ты обучался?
— Игре на скрипке и виолончели, — ответил он, подняв на нее глаза.
— И ты стыдишься этого теперь или что? Непонятно.
Эш посмотрел на потолок, доставая из кармана джинсов свой табак. Очень старательно свернул самокрутку, зажег ее спичкой из коробка и пустил сквозь зубы длинную струю дыма.
— Сейчас я этим не занимаюсь. Классикой, во всяком случае. Играю на электроскрипке. Это особый диапазон. Необычный.
— Звучит интригующе.
— Да. Совсем другое.
— Но почему тогда такая реакция на слова Карен?
Эш потер нос указательным пальцем. Он явно чувствовал себя неуютно.
— Я просто не мог примириться с формальностью всего этого. Регулярно отсиживать установленное время в оркестре, подвергаться дрессировке, словно пингвин, исполнять музыку других людей, льстить какому-нибудь напыщенному дирижеру, вся эта вонючая церемонность. Отношение к музыке как к собственности праздных классов. Это не для меня.
— И тогда…
— Есть куда более стоящие вещи, чем развлекать кучку деятелей, которые ни к дьяволу не понимают, что ты им играешь в промежутках между разговорами с нужными людьми, ради чего они и собрались.
— Но Карен…
— Карен считает, что принципы всего лишь товар в дорогом магазине.
Эш улыбнулся, но в его улыбке не было ни малейшего намека на веселость.
— Таким образом…
— Таким образом, давай займемся твоими делами. Я не хочу больше обсуждать мои. Я ведь уже сказал, что это скучная история.