Вопреки женской логике
Шрифт:
— Ковальчук, — пропыхтел, крепко держа за капюшон, болтающегося Макса.
— А?
— Мы не падаем?
— Никуда вы не падаете! — прорычала Наташа, цепляя за руку Гордея, с яростью глядя на него. — Упадете, я вас потом обоих с того света достану!
— Бросайте меня, погибнете, — завыл Макс, барахтаясь.
— Бросаться, так вместе, — уверенно заявил Лавров. Кто-то с силой тащил его обратно на крышу. Вот только это явно была не Тараканова, хоть она и очень старалась. Может ангел-хранитель, но сила такая, будто он
— Я тебе упаду. Потом в Геенне Огненной сгною, помирать он собрался, рыцарь без страха и мозгов! — пыхтел Демьян, таща Гордея наверх одновременно с Наташей. Пот по лбу струился, жарко стало, а эти двое никак не помогали. — Не для того тебя на Землю возвращал, чтобы ты шанс свой второй просрал, придурков всяких спасая! Не мог, что ли мимо пройти? Не-е-т, героем побыть надо, Дёмочке головную боль создать! А у Демьяна без тебя забот выше крыши, Дема и так уже устал тебя к тьме толкать. Никакого понимания!
— Нага, чтоги, погочь, — шмыгнула носом Чума, разглядывая висящую парочку, поднимаясь выше к Демьяну с Наташей. Спасатели бегали по кругу, пытаясь то матрас надуть резиновый, то к крыше пробраться. Люди охали да ахали, врачи скорой, мешки для трупов готовили, прикидывая надо три или два.
— Я вчера маникюр сделала, — отмахнулась Смерть, косу любовно поглаживая, вытягивая костлявую руку, — матовый.
— Зачем тебе маникюр, ты ж мертвая? — озадачился Голод, продолжая жевать, ойкнув, получая подзатыльник древком оружия.
— Неча тут! Я — женщина, должна быть красива, — насупилась старуха, косу в другую руку перекладывая.
— Да ты женщиной была до заложения мира, — фыркнул Война, отмахиваясь, отпрыгнув от удара. — На кого булки точишь, костлявая? — кулаки сжал всадник, вперед голову вытягивая.
— Нег, ну нага все гаки погочь! — вновь встряла Чума.
— Копыта свои чего навострил, убогий, аль давно голову не рубили?! — зашипела в ярости Смерть, косой размахивая угрожающе, совершенно не слушая соратницу, настойчиво тыкающую пальцем на крышу.
— Дык, ща Демка рухнет, все, капец нам, — вздохнул Голод, — Люцифер нас потом всех в котлы на муки адские пересажает за сына любимого.
— Гот и я гавагю, — закивала важно Чума. — И это еще Гигит не в кугсе.
— Лилит… — при упоминании первой жены владыки Ада, одновременно все всадники замерли. Смерть прекратила лупасить Войну, тот пытаться череп ей оторвать, Голод перестал жевать, а Чума осознав, что произнесла запретное имя матери Демьяна, в ужасе рот открыла, голову обхватывая.
— Мамочки! Срочно все спасать Демьяна! Потом все вопросы решим, жирный, прекрати жрать! — заорала Война, бросаясь к зданию университета, умоляя потерпеть парня еще немного.
— Я не жирный — топлю за бодипозитив! — ответил Голод, с трудом переваливаясь, пытаясь поспеть за остальными.
На крыше пытаясь отдышаться, валялись, трое пока к ним не пробились. Хотя Максим
Задумчиво обхватив стаканчик горячего чая, Лавров рассеяно слушал похвалы в свой адрес от спешно прибывшего на место происшествия ректора да декана своего факультета, выискивая взглядом Наташку. Она стояла неподалеку, отбрыкиваясь от лишних вопросов. Будто почувствовала его взгляд, обернулась, шагая прямо к нему через толпу постоянно о чем-то спрашивающих студентов. Голубые глаза сначала с тревогой оглядели парня, затем хлопнула его по плечу с такой силой, что через пуховик почувствовал.
— Ай! — возмутился Гордей, ни столько от боли, сколько от неожиданности, потирая плечо, отставив стаканчик.
— Чем ты думал, придурок?! — заорала она так, что парень едва не оглох. Поморщился, однако, улыбку сдержать не смог. Губы сами растянулись. Вид, наверное, как у идиота, но поделать ничего не мог. Так приятно стало. Кроме семьи никогда и никто, тем более из девушек подобных Наташе о нем так не волновался. Чаще просто просили дать списать да волновались за сделанную им для них же работу. Не удержался, за руку хватая, на себя дергая так, что лица в паре сантиметров друг от друга оказались. Руки в перчатках оттаяли, ничего не обморозил, правда, вряд ли он бы сейчас об этом вспомнил.
— А если бы упал? — выдохнул практически в губы, позволяя свое лицо в варежках мягких обхватить.
— Не дала бы я тебе упасть, Лавров, — прошептала, а после неожиданно дернулась, по шапке в районе макушке шлепая. — Ты мне еще контрольные должен!
И быстро губ мужских коснулась, мимолётно, будто бабочка крылом едва воздух рассекла. Ничего не понял бы, если бы на секунду запах манящий не ощутил, ударивший в нос. Похоже, Тараканова сама своему порыву удивилась, отступая на шаг. Гордей уже собрался было схватить девушку, притягивая к себе, как противный вопль разорвал тишину, возникшую между ними.
— Гордей!
К ним спешила Светка. Бежала, путаясь в длинной юбке, спеша к удивлению стоящих людей, оборачивающихся на странную девицу в розовой шапке с помпоном. Наташка как-то разом подобралась, руку вырывая из его пальцев ослабивших, бросив через плечо надменным тоном:
— Ладно, Лавров, звони, как наобжимаешься со своей ненаглядной, — последнее слово почти выплюнула, обжигая ледяным взором.
Гордей и слова сказать не успел, Тараканова сунула мятый листок с коряво написанными цифрами ему в карман, исчезая в потоке студентов, направившись к машине. А он продолжал удивленно пялиться ей вслед, абсолютно не замечая спешащую к нему Свету.