Вопрос Формы
Шрифт:
Двумя прыжками Гилрой оставил Мосса между собой и дверью. Ствол его револьвера твердо уткнулся в спину хирурга.
– Вы, оба! Быстро станьте так, чтобы дверь прикрыла вас!
Вуд и редактор послушно отступили в сторону. В холле послышались шаги. Потом кто-то хрипло крикнул: "Эй, босс! Грузовик пришел".
– Велите им убираться, - тихо сказал Гилрой.
Мосс крикнул в ответ: "Я в задней комнате".
Гилрой злобно толкнул его стволом под ребра.
– Вы сами напрашиваетесь. Я ведь велел вам...
– Вы не посмеете
– Если вы не боитесь нас, то зачем зовете этих бандитов? Что у вас на уме?
Дверь распахнулась. На пороге появился гангстер. Он замер на месте, его глаза окинули труп Тальбота и стоящих рядом с ним Мосса и Гилроя. Быстрым движением он выхватил оружие.
– Что случилось с боссом? И кто это с вами?
– Уберите оружие, Пинеро. Босс умер от сердечного приступа. Вас это не должно удивить, вы же знаете, что он был смертельно болен.
– Да, знаю. Но как сюда попал этот тип?
– Он здесь находится с самого начала. Отошлите грузовик. Я никуда не еду. А о теле Тальбота я позабочусь.
Гангстер неуверенно переминался с ноги на ногу, но за неимением другого начальства решил выполнять приказ Мосса.
– Хорошо.
– Он закрыл дверь.
Мосс обернулся к Гилрою.
– Так на чем же мы остановились? Ах, да. Пока вы тут тряслись от страха, я успел обдумать ваше предложение. Я буду оперировать бесплатно.
– Еще бы, - помахал револьвером Гилрой.
Мосс презрительно отмахнулся.
– Вот уж никак не из-за этого! Смерти я не боюсь, как не боюсь и ваших обвинений. На операцию я соглашаюсь лишь потому, что хочу удовлетворить интерес, вызванный идеей столь смелого эксперимента.
Вуд перехватил взгляд издевающихся, жестких, зловещих глаз Мосса.
– И конечно же, - мягко добавил Мосс, - я выполню операцию. В конце концов, я даже настаиваю на этом.
Угроза, скрытая в его словах, не прошла мимо Вуда.
Как только он ляжет под нож Мосса, ему конец.
Неверное движение, скальпеля, умышленная небрежность в приготовлении газовой смеси, умышленно занесенная инфекция и Мосс навеки снимет с себя обвинение. Ему достаточно будет сослаться на то, что такая операция оказалась ему не под силу. Следовательно, экспериментатором вообще был не он. Вуд отпрянул, бешено тряся головой.
– Вуд прав, - сказал редактор.
– Он-то Мосса знает. И знает, что этой операции ему не пережить.
Гилрой нахмурился лоб. Револьвер в его руке стал воплощением бесплодной силы. Даже Мосс знал, что он им не воспользуется. Не сможет воспользоваться, потому что хирург был им нужен только живым. Их цель заключалась в том, чтобы заставить Мосса сделать операцию. "Что ж - подумал он, - мы своего добились, Мосс сам вызвался оперировать". Но все четверо отлично знали, что в этой операции Вуд был обречен. Мосс искусно обернул их победу полным поражением.
– Что же, черт побери, нам теперь делать?
– взорвался Гилрой.
– Ты что скажешь, Вуд? Рискнешь? Или лучше останешься жить
Вуд оскалился, отползая в угол.
– В собачьей шкуре он хоть наверняка жить останется, отрешенно сказал редактор.
Мосс улыбнулся, заверяя их любезно-издевательским тоном, что сделает все возможное, пытаясь вернуть Вуду его тело.
– За исключением несчастного случая, разумеется, сплюнул Гилрой.
– Не пойдет, Мосс. Он и так проживет, но вы свое получите.
Он хмуро посмотрел на Вуда и многозначительно кивнул в сторону Мосса.
– Пошли, шеф, - сказал он, выводя редактора за дверь и закрывая ее за собой.
– Старые друзья хотят остаться наедине. Им есть о чем потолковать...
Мгновенно Вуд прыгнул вперед, отрезая Мосса от двери, угрожающе впившись в него полными ярости глазами. И в первый раз за все время с хирурга слетела маска безразличия. Он осторожно сделал шаг в сторону и вдруг понял, что перед ним зверь...
Вуд медленно шел на него. Мосс нервно наблюдал за огромной собакой, с надеждой поглядывая на дверь. Но Вуд подходил все ближе и ближе. Мосс закрылся руками...
И тут нервы его сдали. Он не мог заговорить эти бешеные звериные глаза, как заговорил человека с револьвером. Он нырнул вбок и мотнулся к двери. Вуд прыгнул, сбив Мосса с ног. Зубы его сомкнулись. Хлынула кровь.
Мосс проиграл, но остаток своих дней Вуд был обречен прожить в собачьей шкуре. Да и остаток этот был невелик: продолжительность жизни собаки всего пятнадцать лет. В лучшем случае, Вуд мог рассчитывать еще лет на десять.
* * *
Вуд так и не нашел себе работы в обличье человека. У него была специальность, он был образован, но в мире рыночной конкуренции не было места для таких, как он. Конторы по найму не могут пристроить избыток нормального человеческого разума, содержащийся в сильных, ловких, полных желания работать человеческих телах.
Но тот же человеческий разум в красивом теле колли стал ценным рыночным товаром. Это была диковинка, феномен, на который стоило поглядеть за свои кровные, уплаченные за билет.
– Люди всегда питали слабость к уродам, - философствовал Гилрой по пути в театр, где Вуд выступал в тот день. Безобидным уродам люди платят, чтобы они их развлекали. Настоящим же уродам всегда достаются власть и сила. Рассуди это, Вуд, а я не могу понять. Но, думаю я, а нашем мире только тогда можно будет жить по-человечески, когда всех этих уродов уберут в надлежащее место.
Такси остановилось у служебного входа. С зазывающих красно-желтых афиш на стене театра скалилось приукрашенное изображение морды Вуда.
– Бог ты мой!
– раскрыл рот таксист.
– Будет о чем детишкам рассказать! Вез Говорящую Собаку. Вот ведь честь выпала.
Сбившиеся в толпу прохожие пялили глаза на Вуда: визжа тормозами останавливались рядом машины, и их водители присоединялись к почтительному созерцанию.
– Какой он хорошенький, - взвизгнула женщина.
– И умненький!