Вопрос крови

Рэнкин Иэн

— Но как случилось, что Ли явился в школу? — спросил Ребус.

— Я оставил ему записку, но не ожидал, что он так быстро обнаружит ее.

— Тогда каков же был твой план, Джеймс?

— Просто войти в комнату отдыха — обычно в ней находились только эти двое — и убить их.

— Совершенно хладнокровно убить?

— Да.

— Двух ребят, не сделавших тебе ничего дурного?

— Ну, двумя будет меньше на этой планете. В сравнении с тайфунами, ураганами, землетрясениями, голодом…

— И ты потому так и сделал, что это не имеет

никакого значения?

Джеймс подумал:

— Может быть.

Ребус опустил взгляд вниз, на лежавший на полу ковер, пытаясь совладать с нараставшим в нем гневом. Мои родные, моя кровь.

— Все произошло так быстро, — продолжал Джеймс. — Меня поразило, как спокоен я был. Пиф-паф — и вот тебе два тела… Ли вошел, когда я выстрелил во второго. Он просто стоял и смотрел. Я тоже. Мы оба не совсем знали, что же теперь делать. — Джеймс улыбнулся при этом воспоминании. — Потом он протянул руку за пистолетом, и я отдал ему его. — Улыбка исчезла с его лица. — Меньше всего я ожидал, что этот недоумок направит его себе в голову.

— Как ты думаешь, почему он это сделал?

Джеймс медленно покачал головой.

— Я все время, с первого же момента, пытаюсь это понять… А вы знаете почему? — Он спросил это даже как-то жалобно. У Ребуса было на этот счет несколько теорий: потому что пистолет принадлежал ему, ждал, что набегут профессионалы, включая военных, начнут вынюхивать и выпытывать, потому что это был выход…

Потому что хотел избавиться от терзавших его призраков.

— И ты взял пистолет, выстрелил себе в плечо, — тихо произнес Ребус, — а потом вложил пистолет обратно ему в руку.

— Да. В другой руке у него была моя записка. Я взял и ее.

— Ну а отпечатки пальцев?

— Я сделал так, как делают в фильмах, — обтер пистолет моей рубашкой.

— Но ведь когда ты входил в ту комнату, ты, наверное, был готов к тому, что все узнают о твоем поступке. Почему же ты неожиданно решил это скрыть?

Подросток передернул плечами:

— Может быть, потому, что представился случай. Да разве поймешь, почему в трудный момент поступаешь так, а не иначе? — Он повернулся к отцу: — Тут уж вступают в дело инстинкты. Эти странные темные полумысли…

И именно в это мгновение отец не выдержал. Он бросился на Джеймса, ухватил его за шею и с ним вместе повалился поперек дивана, а затем — на пол.

— Ах ты, маленький мерзавец! — вопил Джек Белл. — Да ты понимаешь, что наделал? Ты уничтожил меня! Растерзал на клочки! На мелкие клочки!

Ребус с Хоганом разняли их. Отец все не мог угомониться — продолжал рычать и выкрикивать ругательства. По сравнению с ним сын казался безмятежно спокойным. Он глядел, как неистовствует отец, словно этому предназначено было стать дорогим воспоминанием на долгие-долгие годы. Открылась дверь, и в ней возникла Кейт. Ребусу хотелось, чтобы Джеймс Белл рухнул перед девушкой на колени, вымаливая прощение. Кейт окидывала взглядом присутствующих, пытаясь понять, что происходит.

—

Джек? — мягко и вопросительно произнесла она.

Джек Белл взглянул на нее, словно не узнавая. Ребус все еще крепко сжимал члена парламента, обхватив его сзади.

— Уходи отсюда, Кейт, — попросил девушку Ребус. — Иди домой.

— Но я не понимаю…

Джеймс Белл, совершенно равнодушно воспринимавший державшие его руки Хогана, взглянул на дверь, потом туда, где стояли его отец и Ребус. По лицу его расползлась улыбка:

— Вы ей скажете или надо мне?…

25

— Не могу поверить! — уже не в первый раз воскликнула Шивон. Звонок Ребуса застал ее в машине. Телефонный разговор длился весь путь от Сент-Леонарда до летного поля.

— Мне и самому было трудно свыкнуться с этой мыслью.

Она ехала по А-8, направляясь к западу от города. Поглядев в зеркало заднего вида и просигналив, она выехала из ряда, чтобы обогнать такси. На его заднем сиденье бизнесмен, видимо тоже ехавший в аэропорт, спокойно читал газету. Шивон захотелось ощутить твердую почву под ногами, стремглав выскочить из своей машины и закричать, чтобы выпустить пар, ослабить то не совсем понятное, что она сейчас чувствовала.

Было ли это нетерпеливым желанием скорее получить результат? Вернее, два результата — по делу Хердмана и убийству Ферстоуна. Или же она расстроилась, что ее нет там сейчас, в то время как все раскручивается?

— А не мог ли он и Хердмана застрелить? — спросила она.

— Кто? Молодой Белл? — Она услышала, как, отведя трубку, Ребус передает ее вопрос Бобби Хогану.

— Он оставляет записку, зная, что Хердман помчится за ним, — продолжала Шивон. Мысли ее беспорядочно метались, обгоняя одна другую. — Он убивает всех троих и хочет застрелиться сам.

— Это все теория. — В трубке поскрипывало, и голос Ребуса в ней звучал недоверчиво. — Что это за шум?

— Мой телефон разряжается. — Она съехала с трассы на дорогу, ведущую к аэропорту. В ее зеркале все еще было видно такси.

— Я могла бы отменить его, — Шивон имела в виду урок.

— Какой смысл? Нет никаких особых дел.

— Ты едешь в Квинсферри?

— Уже приехал. Бобби въезжает в школьные ворота. — Он опять отвел трубку, что-то говоря Хогану. Похоже, о том, что хочет присутствовать, когда Хоган начнет все докладывать Клеверхаусу и Ормистону. Шивон уловила слова: «в особенности, что наркотиками он промышлял давно».

— Кто же подложил наркотики на яхту? — спросила она.

— Не слышу, Шивон.

Она повторила вопрос:

— Считаешь, это сделала Уайтред, чтобы растянуть расследование?

— Не думаю, что даже у нее хватило бы духу так оклеветать человека. Мы тут по мелочи подняли кое-какой шум. Патрульные машины уже начали розыск Рэба Фишера и Павлина Джонсона. Бобби сейчас намеревается все доложить Клеверхаусу.

— Хотела бы я это слышать.

— Перехвати нас потом. Мы перейдем в паб.