Вопросительная история
Шрифт:
Научные приборы. Англия. XVII в.
Приборы, изобретённые Р. Гуком.
Пока неспешный экипаж XVII столетия везёт Галлея в Кембридж, поговорим о счастливейшем из гениев, который ещё не подозревает о своём счастье написать самую влиятельную книгу в истории науки. Больше всего на свете Ньютон любил разгадывать трудные задачи. На свой 22-й день рождения он сам себе сделал подарок. Был это не парик и даже не лошадь, а список ещё не решённых задач. А вскоре представился случай заняться их решением без помех. В Англии случилась эпидемия чумы, спасаться от неё следовало в деревне. Кембриджский университет закрыли, студенты и преподаватели разъехались кто куда. Молодой бакалавр Ньютон, так и не успев приступить
– Форму эллипса, – ответил Ньютон, без малейшего промедления.
Откуда Вы знаете?
Я это вычислил.
Не предполагал и не наблюдал в подзорную трубу – вычислил. Это было именно то, ради чего Галлей проделал путь из Лондона. Единственный человек, способный решить задачу, решил её. Теперь орбиты небесных тел можно было предсказывать с математической точностью.
– У меня где-то есть доказательство, – добавил Ньютон и, повернувшись к столу, стал рыться в бумагах. Увы! Среди бесчисленных набросков обнаружить доказательство не удалось.
Существовала ли оно на самом деле? Этого не знает и, наверное, не узнает теперь никто. Но мысль получить от Ньютона запись его рассуждений уже не покидала Галлея.
Странная это была мысль. Ни на что не похожая. История науки знает множество примеров, когда учёные ставили перед собой задачу, решали её и сообщали миру о своих открытиях. Задумал Шампольон расшифровать египетские иероглифы – расшифровал. Захотел Менделеев создать периодическую систему – и создал. Вздумалось Резерфорду доказать, что атом делится – и доказал. Не сразу у них всё это выходило. Десяток-другой лет приходилось повозиться. Но учёные упорно шли к своим открытиям, а, придя, подробно рассказывали в докладах, статьях и книгах о полученных результатах. Ньютон же подобного желания не имел. Задачу об обратных квадратах и эллипсах он считал решённой – для себя. Объяснять же другим, как она решается, было не в его привычках. Проще говоря, Ньютон никому не собирался доказывать закон всемирного тяготения. У него были дела поважнее. Алхимия, превращение простых металлов в золото, вот что уже много лет занимало ум великого математика.
Странная мысль Галлея состояла в том, как занять ум Ньютона другими вещами, заставить его повторить доказательство. Всякий учитель знает, как трудно добиться, чтобы ученик выполнял задание, когда ему этого вовсе не хочется. Гении же, как правило, гораздо непослушнее школьников. А поскольку Галлей имел дело именно с гением, следует признать, что задачу он себе поставил непростую. Ни славы, ни денег нельзя было ожидать от её решения. Только истины, которую Галлей жаждал увидеть сам и показать людям.
– Я пришлю Вам доказательство позже, – обещал Ньютон перед расставанием.
Минуло лето, заканчивалась осень. Ньютон не спешил. В ноябре в Лондон отправились девять страничек, трактовавших законы движения земных и небесных тел – обещанное доказательство. Восторгу Галлея не было предела. Но и досаде тоже. Перед ним лежало невероятно красивое и безнадёжно сложное решение задачи. Он знал, что из этих девяти страниц может родиться новая наука, если Ньютон позволит ей родиться. Если он захочет изложить свою систему мира так, что понятно будет не только ему, Галлею, виртуозу из виртуозов. Если понятно будет всем. Галлей снова сел в экипаж, отправлявшийся в Кембридж.
Он уговаривал Ньютона писать книгу о движении – Ньютон отказывался. Алхимические горны будоражили его воображение гораздо сильнее перспективы перевернуть науку вверх дном. И всё-таки Галлей нашёл аргументы. Не в последнюю очередь тот, что Роберт Гук, давний научный соперник Ньютона, также близок
Поначалу Ньютон брался за работу нехотя, понуждаемый письмами Галлея, но вскоре увлёкся. Он забросил на время алхимию и думал только о движении. О его рассеянности стали слагать анекдоты. Говорили, что профессор проделал в двери своего дома отверстие для кошки, чтобы она могла выходить на улицу, не отрывая хозяина от стола. Когда же у кошки появились котята, Ньютон проделал вторую, маленькую, дыру – для котят. Зачем, недоумённо спрашивали друзья, ведь котята могла бы проходить в большее отверстие вслед за кошкой? «Я не догадался», – будто бы ответил Ньютон. Историки утверждают, что это выдумка, и в доме Ньютона никогда не было домашних животных. Однако рассеянность учёного, давшая пищу анекдотам, существовала на самом деле. Если важные мысли заставали Ньютона на улице, он опрометью бросался наверх, в свою комнату и, забыв присесть, что-то записывал стоя. Если размышления приходились на время еды – её уносили нетронутой.
Он думал о Притяжении. Оно виделось ему главной силой Солнечной системы. Ньютон мог теперь объяснить падение тел, движение Луны, приливы и отливы. Он показывал, что космос и земля, гигантские планеты и мельчайшие капли воды подчиняются единому закону. И потому скорости могут быть рассчитаны, а пути предсказаны. Мир следовал безупречной математической логике. Ньютон так и назвал свою книгу – «Математические начала натуральной философии».
Работа над книгой заняла у Ньютона два года. В ожидании доказательства Галлей не бездействовал. Он разослал письма учёным в Англии и на континенте, извещая их о необыкновенном трактате. Он исправлял оплошности в рукописи Ньютона, рисовал к ней гравюры и даже написал восторженное предисловие в стихах. Но, главное, ему удалось убедить Королевское общество напечатать книгу – привилегия, которой удостаивались немногие. К апрелю 1687 г. рукопись «Начал» наконец-то была готова. Но Королевское общество отказалось её публиковать. Нет, книга учёным мужам понравилась, а некоторые из них искренне разделяли восторг Галлея. Дело в другом. Незадолго перед тем общество напечатало другой научный трактат – «Историю рыб». Однако дальше книжной лавки эти рыбы не уплыли. Покупателям не было до них никакого дела. Общество осталось без средств. Тяжёлое время наступило и для Галлея. Ему по-прежнему помогал отец-мыловар, но после женитьбы отцовских средств уже не хватало. Галлей стал секретарём Королевского общества и надеялся получать жалованье. Но после злополучных рыб Обществу нечем было расплачиваться со своим секретарём. Разве что нераспроданными экземплярами «Истории рыб», которые Галлей тут же раздарил своим приятелям. Книгу же Ньютона он решил печатать на свой личный счёт.
Однако самым большим препятствием на пути ньютоновских «Начал» были отнюдь не рыбы, исчерпавшие научный бюджет. Гораздо большей бедой оказался спор двух гениев. Роберт Гук прочитал поступившую в общество рукопись и обиделся. Именно он, Гук, десять лет назад сообщил Ньютону формулу тяготения и побудил к размышлениям об этом предмете. Теперь же, доказывая формулу, Ньютон ни словом не упомянул о Гуке. Согласитесь, на месте Гука не обидеться было бы сложно. Ответ Ньютона не заставил себя ждать. «Легко изобретать формулы, трудно их доказывать». Спор разгорался не на шутку. Ньютон заявил, что третью, обобщающую, часть книги он не будет печатать – слишком она проста. Её мог бы понять и не математик, но таких любителей легковесных рассуждений, сродни Гуку, он не хочет видеть среди своих читателей. Понадобилось невероятное дипломатическое искусство Галлея, чтобы убедить Ньютона назвать имя Гука и оставить третью книгу, доступную «нормальным» читателям. И то и другое Ньютон сделал с большой неохотой. Но главное было достигнуто. Мир узнал доказательство закона. На свет родилась новая физика, неразлучная с математикой.
Случилось бы это без яблок Вульсторпского сада? Не знаю. Но без Галлея не случилось бы наверняка. «Это Ваша книга» – подчёркивал Ньютон в письме к Галлею.
«Мы, как карлики, стоящие на плечах гигантов, и потому можем видеть больше и дальше, чем древние». Эти слова сказал за 500 лет до Ньютона философ Бернар Шартрский. В письме к Роберту Гуку Ньютон повторил их на свой лад: «Если я видел дальше других, то это оттого, что я стоял на плечах гигантов». Каких гигантов имел он в виду? Великих философов древности, Аристотеля и Платона? А может быть, он насмехался над Гуком, который согнулся из-за постоянной работы на токарном станке и стал похож на настоящего карлика? И так может быть, и этак. Многое может скрываться за словами Ньютона. Потому что теория тяготения родилась из открытий разных людей – Коперника, Галилея, Кеплера. Ньютон стоял на плечах многих, но самыми удивительными из них мне кажутся почему-то плечи Галлея.
Зачем измеряли время?
Время – мера случая. Расстояние между происшествиями. Кому и зачем понадобилось мерить путь от случая до случая?
Без еды человек живёт месяц, без воды – неделю, без времени – как придётся. Древние египтяне и шумеры, если и замечали время, никому об этом не рассказывали: глаголы в их языках времён не имели. Жители Африки, банту, если дело касается времени, напротив, любят входить во все подробности. Прошедшее время делится у них на прошедшее сегодня, вчера, в минувшем сезоне, в прошлом году, в позапрошлом, а также привычно происходившее. От прошедшего не отстаёт будущее: намеренное, обязательное, поучительное, будущее сегодня, завтра, послезавтра, будущее когда-нибудь. Древние греки делили сутки на части, которые назывались «полный рынок», «зажигание огня», «первый сон». Такой точности им вполне хватало.