Вопросы прикладной теории войны
Шрифт:
Цели, которые ставились в рамках СОИ, как известно, не были достигнуты. Эта программа при преемниках Рейгана перестала существовать в том виде, как это задумывалось рейгановской администрацией. Работы в области ПРО в США продолжались в гораздо более ограниченном объеме. Тем не менее регулярно в США поднимается вопрос о возврате к идее создания космических эшелонов ПРО на новейшей научно-технической основе.
В СССР также велись НИОКР по созданию лазерного оружия космического базирования (проект 17019 «Скиф», головная организация по созданию лазерного комплекса – НПО «Астрофизика»). Но «Астрофизика» задерживала создание лазера мощностью в несколько мегаватт, который можно было бы вывести в космос. Решено было использовать созданную для «Скифа» установку с газодинамическим лазером (на углекислом газе) в 1 мВт,
119
Лантратов К. «Звездные войны», которых не было. Январь 2005. С. 2–4. <http://www.buran.ru/other/skif-lan.pdf> (дата обращения – 24.07.2017).
Вышеприведенные оценки Международного института стратегических исследований подтверждаются, в частности, данными о развитии различных образцов лазерного оружия в США в последние годы.
В США уже на протяжении довольно длительного времени ведется разработка корабельных комплексов лазерного оружия для поражения малоразмерных воздушных целей и противоракетной обороны на дальности лишь 2–3 км (только при благоприятных погодных условиях) – не на тысячи километров, как говорилось о потенциальных лазерных системах для задач ПРО и для противоспутникового оружия в 1980-е годы в США и в СССР. Это проекты «ЛаВС», «ТЛС», «Мад».
В рамках проекта «ЛаВС» используются, в частности, шесть коммерческих лазеров (с активной средой в виде оптоволокна, активированного иттербием). Лучи этих шести лазеров сводятся методом некогерентного сложения в общей системе наведения и слежения. Мощность выходного излучения прототипа комплекса «ЛаВС» составляет 33 кВт. Этот комплекс призван действовать совместно с давно имеющимся на вооружении кораблей ВМС США 20-миллиметровым орудием МК 15 [120] .
Для сухопутных войск создается мобильная демонстрационная установка «ХЕЛ-МД» для поражения с 10 кВт лазером. На следующем этапе должна быть достигнута мощность этого лазера в 50–60 кВт; предполагается, что прототип «боевого образца» будет создан к 2022 г. (100 кВт). Для задач ПРО Минобороны США изучает возможность использования твердотельных и газовых лазеров (на парах щелочных металлов) мощностью в 200–300 кВт, устанавливаемых на высотных беспилотных аппаратах типа «Рипер». Первые лабораторные образцы такого рода лазеров имеют выходную мощность 34 кВт и 10 кВт. На базе подобного рода средств (с мощностью в несколько десятков кВт) планируется создание средств высокоточного сопровождения баллистических ракет [121] .
120
Фомкин Н. Разработка в США комплексов лазерного оружия // Зарубежное военное обозрение. 2017. № 4. С. 34–37.
121
Там же.
Возможность ведения крупномасштабной войны без использования ядерного оружия, с упором на применение высокоточного оружия рассматривалась в 1970– 1980-е годы и в СССР и в США. Особенно это было характерно для Соединенных Штатов в рамках так называемой «Второй стратегии компенсации» [122] . В рамках этой «Стратегии» министр обороны США Г. Браун и его заместитель У. Перри сделали, в частности, ставку на массовое внедрение цифровых технологий (с заимствованием их из космических аппаратов) для наземных и авиационных систем разведки, наблюдения и целеуказания, для непосредственного обеспечения соответствующими возможностями командиров различного уровня непосредственно на поле боя. В соответствии
122
«Первой стратегией компенсации» в США считаются масштабные действия прежде всего администрации Д. Эйзенхауэра как реакция на утрату Соединенными Штатами ядерной монополии с появлением ядерного оружия в Советском Союзе. В тот период руководство США сделало ставку на развитие всего спектра ядерных боеприпасов и средств их доставки вплоть до ядерного оружия поля боя, включая безоткатные орудия ближнего действия «Дэви Крокет». Последние позднее были признаны многими американскими специалистами «верхом абсурда», поскольку их применение угрожало во многом своим собственным военнослужащим.
123
Perry W.Y. My Journey at the Nuclear Brink. Stanford, CA: Stanford University Press, 2015. P. 34–39.
Все более важным компонентом последней революции в военном деле стало бурное развитие многообразного нелетального оружия, которое используется в самых различных невоенных действиях армии (и силовыми структурами). Такое вооружение имеет значительный потенциал применения в ходе военных конфликтов (против некомбатанта в определенных ситуациях и против ведущих боевые действия войск), когда возникает угроза дестабилизации тыла теми или иными организациями без использования боевого оружия.
Возможность обнаруживать противника и избирательно уничтожать его высокоточным оружием с неядерными боеприпасами дали прорывные достижения в информационных технологиях. Не прекращается развитие различных видов робототехники (включая беспилотные летательные аппараты и автономные необитаемые подводные аппараты), радиолокационных средств (в том числе для решения задач противоракетной и противовоздушной обороны) и др., не говоря уже о средствах связи, боевого управления, разведки и наблюдения, средствах ведения наступательных и оборонительных действий в «киберпространстве». К этим вопросам мы еще вернемся.
Уже на протяжении 20–25 лет обсуждается вопрос о неядерном поражении объектов стратегических ядерных сил – об «участии» неядерного дальнобойного высокоточного оружия во внезапном «обезоруживающем» ударе по СЯС другой стороны. При этом боевые платформы – корабли и самолеты – могут находиться за сотни и даже тысячи километров от «поля боя». Для современного и перспективного военного искусства в значительной мере характерен именно возврат к избирательности применения сил и средств. Это, безусловно, не означает полной нейтрализации «сопутствующего ущерба». Одновременно можно отметить стремление максимально защитить свои войска, снизить собственные потери, чтобы, в частности, обеспечить более благоприятные условия для применения военной силы на всех уровнях – стратегическом, оперативном, тактическом.
По оценкам ряда отечественных специалистов, во весь рост встает вопрос о неядерном массированном ракетно-авиационном ударе (МРАУ) агрессора по различным объектам военно-экономического потенциала России. Соответственно, речь идет об адекватном информационном обеспечении принятия решений об ответных действиях, в том числе с применением сил и средств ядерного сдерживания [124]
124
См.: Нестерчук А.Н., Аксенов О.Ю. Перспективы развития радиолокационного поля системы предупреждения о ракетном нападении в интересах обеспечения военной безопасности России // Военная мысль. 2017. № 6. С. 49.
Конец ознакомительного фрагмента.