Вопросы прикладной теории войны

Характер, содержание войн, формы ведения боевых действий, используемые технические средства за тысячелетия существования человеческой цивилизации изменились в огромных масштабах. Описание войны в различных исторических и теоретических исследованиях приобретает все более сложный, многомерный характер, но во многом остается фрагментированным.

В целом можно констатировать, что в современных общественных науках вопрос о природе войны, ее разнообразных измерениях остается малоизученным. Соответственно, явно недостаточно разработаны многие вопросы, связанные с предотвращением войны в мировой политике. Среди прочего следует иметь в виду, что в изучении проблем войны и мира доминируют чрезмерно рационалистические представления о войне.

С высокой степенью достоверности можно предположить, что недостаточная разработанность такого рода проблем связана с весьма значительными трудозатратами при проведении соответствующих исследований. Это относится и к их предварительной стадии, требующей скрупулезной

работы по подбору и оценке необходимых политических, социологических данных, часто базового характера. Еще большие сложности возникают при рассмотрении политико-психологических параметров войны.

Об огромной трудозатратности социологического исследования войны свидетельствует, в частности, соответствующий раздел работы П.А. Сорокина «Социальная и культурная динамика» (Часть шестая. «Флуктуация войн в системе групповых отношений») [1] .

С теоретическими вопросами войны связан и вопрос о методах и способах предотвращения войны, об обеспечении мира.

Анализ многих исследований в этой области позволяет говорить, что, несмотря на усилия многих весьма серьезных авторов в прошлом и настоящем, цельной современной теории войны, применимой в том числе и с прикладной точки зрения, нет.

Понятие «война» употребляется во многих сферах человеческой деятельности, но к этому необходимо относиться достаточно осмотрительно, не пренебрегая кавычками – говоря, например, о «торговых войнах», «информационных войнах», «кибервойнах», «войнах валют», «когнитивных войнах» и т. п. Широкое распространение получило понятие «холодная война», которую следует рассматривать прежде всего как определенное состояние системы мировой политики [2] .

М.А. Борчев в своей статье в «Военной мысли» писал, что «война может быть “невооруженным насилием”, не обязательно включающим вооруженное насилие» [3] .

По мнению В.П. Гулина, подобное изменение содержания войны является результатом ее эволюции в XX в. Он считал, что на смену войнам с большими людскими потерями идут «бескровные», «неболевые», «цивилизованные» войны, в которых цели достигаются не посредством прямого вооруженного вмешательства, а путем применения иных форм насилия (экономических, дипломатических, информационных, психологических и др.), как это было в «холодной войне» – без сражений массовых армий. Гулин отмечал, что войну отличает не форма насилия, а основные ее сущностные признаки: бескомпромиссная борьба с применением средств насилия в течение определенного времени; победа одной из сторон и поражение другой, существенное изменение соотношения сил и в итоге их иная расстановка [4] .

В связи с этим В.В. Серебрянников обоснованно писал: «Исчезает определенность, грань между истинным и ложным в понимании войны. Понятие войны приобретает бесчисленное множество смысловых значений. Исчезают границы той объективной реальности, которую понятие “война” призвано отражать. Это не может не вносить путаницу в общественно-политические отношения, программы и заявления, действия людей и социальных институтов, не говоря о ведомственных» [5] .

В труде группы советских военных теоретиков в свое время отмечалось: «Война не сводится только к вооруженной борьбе, хотя без нее и нет войны. Вооруженная борьба составляет главный специфический признак войны» [6] . Это положение следует признать справедливым и в современных условиях. Действительно, острый конфликт без применения специфических средств вооруженной борьбы не следует считать войной.

В фундаментальной «Новой философской энциклопедии», подготовленной под руководством одного из крупнейших отечественных ученых академика РАН В.С. Степина, в частности, говорится, что война – это «(1) состояние вражды, борьбы с кем-либо <…> (2) организованная вооруженная борьба между государствами, нациями, социальными группами, осуществляемая специальным институтом (армией) с привлечением экономических, политических, идеологических, дипломатических средств» [7] . Главной характерной чертой войны, по этому определению, является именно вооруженная борьба, причем осуществляемая особым институтом – вооруженными силами.

В ходе семинара в Военной академии Генерального штаба Вооруженных сил РФ 6 декабря 2017 г. было сформулировано определение войны, «не вызвавшее возражений». Его огласил кандидат педагогических наук полковник А.Н. Бельский: «Война – социально-политическое явление, представляющее собой одну из форм разрешения противоречий между государствами, народами, нациями и социальными группами средствами военного насилия для достижения политических целей» [8] . Один из лидеров отечественной военной науки генерал армии М.А. Гареев обоснованно пишет о том, что «современные войны еще более тесно переплетаются с невоенными средствами и формами противоборства. Они оказывают свое влияние и на способы ведения вооруженной борьбы» [9] .

Война является сферой применения вооруженных сил, создаваемых и развиваемых специально для ведения разного рода войн, несмотря на рост значимости экономических, социальных, информационных и прочих аспектов войны.

Среди видов отношений между государствами (и негосударственными субъектами мировой политики) значительное место занимает принуждение. Принуждение может осуществляться в более явной и в неявной форме. Военное насилие – это самая радикальная форма принуждения.

Как справедливо пишет профессор Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил СССР И.С. Даниленко, «война – сложнейшее общественное явление». Он добавляет, что над раскрытием глубоких тайн природы этого явления «бьются лучшие умы всех поколений рода человеческого, от древних до современных <…> и до сего времени убедительных общепризнанных ответов на многие фундаментальные вопросы не получено» [10] . Авторитетный отечественный военный историк С.Н. Михалев полностью обоснованно говорит (в духе древнего китайского мыслителя и полководца Сунь-Цзы) о том, что «войну необходимо понять, изучить, готовиться к ней – это закон жизни государства, возлагающего на себя ответственность за благополучие и само существование народа своей страны» [11] . С такой постановкой вопроса о войне как социальном и политическом феномене, которому свойственна именно вооруженная борьба, нельзя не согласиться.

Автору в ходе работы над этой темой довелось обратиться к целому ряду энциклопедических статей. Во многих из них представлены взгляды на войну представителей различных научных школ, однако приходиться констатировать, что компоненты войны в них не выделены. Одним из примеров является обширная статья в «Новой энциклопедии Британника». В ней, в частности, говорится о том, что «анализ войны может быть разделен на несколько категорий»; при этом «часто различают философский, политический, экономический, технологический, правовой, социологический и психологический подходы» [12] . Такое дробление «анализа войны» важно, но не дает возможности составить целостное представление о войне как политическом и социальном явлении.

Обобщение различных исторических и теоретических исследований позволило автору выделить следующие компоненты теории войны в современных условиях:

• война как продолжение политики;

• война как состояние общества и состояние определенного сегмента системы мировой политики;

• война как столкновение двух (или более) государственно-политических структур (или негосударственных структур, сил);

• война как сфера неопределенного, недостоверного;

• война как задача управления (политическое и военно-стратегическое руководство/управление) войной.