Вор комиссара Мегрэ
Шрифт:
Человека проводили в застекленный зал, выходивший в длинный коридор.
– Подождите меня минутку.
Тут всегда сидели какие-то люди, взволнованные женщины, кто-то плакал, кто-то старался сохранить спокойствие.
После часа или двух, проведенных в «холодильнике», люди обычно становились разговорчивее. Свидетели, пришедшие сюда с твердым намерением молчать, становились покладистыми.
Случалось, их оставляли здесь на полдня, и они не спускали глаз с двери, всякий раз вставали, когда входил судебный
– Как вы думаете, комиссар знает, что я здесь?
– Он все еще на совещании.
За неимением другого выхода, Мегрэ поместил Рикена в «холодильник».
А следователю пояснил:
– Он в приемной. Как только получу новые данные, снова его допрошу.
– Ну, а как, по-вашему, он виновен?
Следователь Камю не задал бы такого вопроса, если бы работал с Мегрэ дольше.
– У меня еще нет мнения на этот счет.
Это была правда. Обычно он не торопился делать выводы и не принимал решений до тех пор, пока в его сознании не вырисовывалась истина или противник не сдавался.
– Долгая история?
– Надеюсь, нет.
– Гипотеза об убийстве из корыстных побуждений отпала?
А разве не все убийства совершались из корыстных побуждений? Поистине во Дворце правосудия и в уголовной полиции говорили на разных языках.
Трудно предположить, что какой-то неизвестный после десяти часов вечера появился на улице Сен-Шарль, собираясь поживиться, и Софи Рикен спокойно впустила его в квартиру.
Либо у преступника был ключ, либо это был кто-то из знакомых, кому она доверяла. Скорее всего – последнее. Ведь убийца открыл при ней ящик комода, чтобы достать пистолет.
– Держите, пожалуйста, меня в курсе. Прокуратура в нетерпении.
Ну разумеется! Прокуратура всегда в нетерпении. Телефонный звонок из кабинета министра заставляет трепетать чиновников, которые удобно устроились в своих креслах и представляют себе преступление только по юридическим отчетам и статистическим сводкам.
Ну, а министра подстегивал ажиотаж, раздуваемый газетами. Для них настоящим было только то дело, которое заметно увеличивало им тираж. Если читателя томить слишком долго, он забывает о происшедшем. Тогда и броские заголовки на первой полосе ни к чему.
Мегрэ подмигнул Жанвье.
– Время от времени выходи в коридор и смотри, что он там делает. Чего доброго, с ним случится нервный припадок или, того лучше, взломает дверь моего кабинета.
Он внимательно просмотрел всю почту и отправился на летучку, где собрались все коллеги, чтобы спокойно обсудить текущие дела.
– Ничего нового, Мегрэ?
– Ничего нового, господин начальник.
Здесь не брали за горло.
Когда комиссар вернулся в кабинет – было
– Нашли оружие?
– К счастью, сейчас на Сене слабое течение, а прошлой осенью там проводились работы по очистке дна. В сорока метрах вверх от моста и в десяти от левого берега нашли пистолет бельгийского производства калибра шесть тридцать пять. В магазине было пять пуль.
– Отнесите его, пожалуйста, к Гастин-Ренепу.
И обращаясь к Жанвье:
– Займись этим. Пуля уже у них.
– Слушаю, шеф.
Мегрэ хотел было позвонить на улицу Бассано, но передумал и направился к главной лестнице таким путем, чтобы не проходить мимо приемной.
Однако его уход не мог остаться незамеченным для Рикена, который, наверное, недоумевал, куда пошел комиссар. Мегрэ столкнулся с только что приехавшим Лапуэнтом и вместо того, чтобы взять такси, как собирался, попросил довезти его до конторы Карю.
Он изучил все медные таблички в подворотне, из которых явствовало, что почти на каждом этаже здания размещалась какая-нибудь кинематографическая организация. Общество, которое интересовало Мегрэ, называлось «Кароссок» и располагалось в бельэтаже.
– Пойти с вами?
– Идем!
Это не только входило в его методу, но и рекомендовалось инструкцией для всех сотрудников уголовной полиции.
Подъезд оказался довольно мрачным, поскольку единственное окно выходило во двор, где шофер надраивал «роллс-ройс». Перед телефонным пультом сидела рыжая секретарша.
– Мосье Карю у себя?
– Не знаю, пришел ли он.
Как будто можно незаметно пройти в контору!
– Ваше имя? Вам назначено?
– Комиссар Мегрэ.
Она поднялась и хотела проводить их в приемную, точнее – посадить в «холодильник».
– Спасибо. Мы подождем здесь.
Ей явно не нравилась такая манера поведения. Вместо того чтобы позвонить патрону, она скрылась за обитой дверью и появилась лишь через три-четыре минуты. Но теперь она шла позади свежевыбритого и благоухающего лавандой Карю, одетого в светло-серый с иголочки костюм. Он, несомненно, только что посетил своего парикмахера, и, наверное, ему даже сделали массаж лица. Карю был из породы людей, которые каждое утро проводят добрых полчаса в кресле косметического салона.
– Как поживаете, дорогой друг?
Он сердечно протянул руку дорогому другу, с которым познакомился только накануне в шесть часов вечера.
– Входите, прошу вас. И вы, пожалуйста, молодой человек. Полагаю, это один из ваших сотрудников?
– Инспектор Лапуэнт.
– Вы свободны, мадемуазель… Меня ни для кого нет, к телефону я не подхожу. Соедините меня, только если будет звонок из Нью-Йорка.
И объяснил улыбаясь:
– Не терплю, когда телефонные звонки прерывают разговор.