Вор комиссара Мегрэ
Шрифт:
– Она была больна?
– Пала духом… Фрэнсис становился все более раздражителен. Иногда на него нападали приступы ярости. Потеряв терпение, она хотела уйти, все равно куда, устроиться продавщицей в первый попавшийся магазин.
– Вы ей посоветовали ничего не предпринимать?
– Я дал ей адрес одного из моих адвокатов, чтобы она проконсультировалась по поводу развода. Так было бы лучше для них обоих.
– Она согласилась?
– Колебалась. Она жалела Фрэнсиса. Считала своим долгом оставаться с ним, пока он не добьется успеха.
– Она
– Конечно, нет.
– Почему вы так уверены?
– Он бы отреагировал весьма бурно.
– Я хотел бы задать вам вопрос, мосье Карю. Подумайте, прежде чем отвечать. Не скрою, это весьма валено. Знали ли вы, что примерно год назад Софи была беременна?
Внезапно он стал пунцовым и нервно погасил сигару в хрустальной пепельнице.
– Да, я знал, – сказал он, усаживаясь в кресло. – Однако, клянусь вам всем святым, это не имело ко мне отношения. Тогда между нами ничего не было. Именно этот факт и послужил нашему сближению. Я видел, что она нервничает, что ее что-то мучает. Я поговорил с ней доверительно. Она призналась, что ждет ребенка и Фрэнсис придет в ярость, если узнает.
– Почему?
– Потому что это будет помехой для его карьеры. Они и так едва концы с концами сводили, а с ребенком… Короче говоря, она не сомневалась, что он ей этого не простит, и спрашивала, не знаю ли я адреса акушерки или врача, оказывающего услуги.
– Вы дали ей адрес?
– Я помог ей в этом.
– Фрэнсис ни о чем не узнал?
– Нет… Он слишком занят собой, его не волнует, что творится вокруг, даже если речь идет о его собственной ясене. Он поднялся и пошел к бару за новой бутылкой.
С уважительной фамильярностью его называли мосье Гастон. Это был человек серьезный и достойный, сознающий, какая ответственность лежит на плечах портье крупного отеля. Он заметил Мегрэ прежде, чем тот успел пройти через вращающуюся дверь, и, морща лоб, перебирал в памяти лица клиентов, из-за которых он мог удостоиться визита полиции.
– Минутку, Лапуэнт.
Мегрэ пришлось подождать, пока пожилая дама узнает час прибытия самолета из Буэнос-Айреса, чтобы пожать руку Гастону.
– Когда я вас вижу, я всегда начинаю думать…
– Не волнуйтесь. Ничего страшного. Если не ошибаюсь, мосье Карю снимает у вас апартаменты на четвертом этаже?
– Да… С мадам Карю.
– Она значится у вас под этим именем?
– Во всяком случае, мы так ее называем. Мосье Гастону даже не следовало бы улыбаться при этих словах: Мегрэ и так все было ясно.
– Она у себя?
Портье взглянул на доску с ключами, ключа не было.
– Не знаю, зачем я туда смотрю. Старая привычка… В это время она обычно завтракает.
– Мосье Карю отсутствовал на этой неделе, не правда ли?
– В среду и в четверг.
– Он уезжал один?
– Да. Шофер отвез его в Орли к пятичасовому рейсу. Кажется, он летал во Франкфурт.
– Когда он вернулся?
– Вчера днем – из Лондона.
– Вы ночью не дежурите, но, наверное, можете выяснить, уходила ли куда-нибудь в среду вечером мадам Карю и в котором часу вернулась.
– Это сделать нетрудно.
Он перелистал большую книгу в черном переплете.
– Возвращаясь вечером, клиенты обычно сообщают моему коллеге, который дежурит ночью, когда их следует разбудить утром и что подавать на завтрак. Мадам Карю обязательно это делает. Мы не отмечаем, в котором часу клиенты возвращаются, но по порядку, в котором записаны фамилии, можно приблизительно установить время. Например, в среду перед мадам Карю значится всего десяток имен. Могу побиться об заклад, что мадам Карю вернулась до двенадцати. Во всяком случае, до театрального разъезда. Вечером я точно выясню у своего коллеги.
– Спасибо. Доложите ей обо мне.
– Вы хотите ее видеть? Вы с ней знакомы?
– Вчера вечером мы пили кофе с ней и с ее мужем. Сейчас назовем это визитом вежливости.
– Соедините, пожалуйста, с четыреста третьим. Алло! Мадам Карю? Это портье. Комиссар Мегрэ просит разрешения подняться к вам в номер. Да. Хорошо. Я передам.
И обращаясь к Мегрэ:
– Она просит подождать минут десять.
Зачем ей понадобились десять минут? Чтобы закончить свой мудреный и жуткий грим? Или позвонить на улицу Бассано?
Комиссар вернулся к Лапуэнту, и они стали молча ходить от витрины к витрине, любуясь драгоценностями лучших ювелиров Парижа, меховыми манто, шикарным женским бельем.
Их не покидало неприятное ощущение, что они выставлены на всеобщее обозрение, и, когда прошло десять минут, они, с облегчением вздохнув, вошли в один из лифтов.
– Четвертый.
Дверь открыла Нора в пеньюаре из зеленого шелка под цвет глаз; ее волосы были светлее, чем накануне, почти седыми.
Гостиная была просторной, с двумя окнами от пола до потолка, одно из которых выходило на балкон.
– Я не ждала вас, вы застали меня врасплох.
– Надеюсь, мы не помешали вам позавтракать?
Подноса с едой в гостиной не видно: наверное, он в соседней комнате.
– Вы хотите видеть мужа? Он недавно ушел к себе в контору.
– Нет, я хотел задать несколько вопросов именно вам. Прежде всего, вопрос, который я задаю всем без исключения, кто знал Софи Рикен. Не усмотрите в нем подвоха. Где вы были в среду вечером?
Она и глазом не повела. Поудобнее устроилась в своем кресле и спросила:
– В котором часу?
– Где вы ужинали?
– Минутку… В среду? Вчера – с вами. В четверг я ужинала одна у Фуке, но не на втором этаже, где мы бываем обычно с Карю, а на первом, за маленьким столиком. В среду… В среду я вообще не ужинала. Должна сказать, что, кроме легкого завтрака, я ем еще один раз в день. Если обедаю, то уже не ужинаю. В среду мы обедали в «Беркли», потом у меня была примерка в двух шагах отсюда, потом я выпила рюмочку «У Жана», на улице Марбеф. Примерно в девять вернулась в отель.