Вор с палитрой Мондриана
Шрифт:
Тут все собравшиеся еще раз тихо ахнули, а мистер Дж. Маклендон Барлоу, сидевший и без того очень прямо, еще больше выпрямился.
— Ну, разумеется, все это полная ерунда, — сказал он.
— Не сомневался, что вы станете отрицать.
— Пустая, безответственная болтовня и бред! Мы с вами до сегодняшнего дня никогда не встречались, мистер Роденбарр. И никакой картины Гордону Ондердонку я не продавал. Да, он был добрым моим другом, и я страшно скорблю по поводу его трагической кончины, но никакой картины я ему не продавал. Попробуйте доказать обратное!
— О, Господи!.. — вздохнул я.
— И никогда ни в какую книжную лавку я не заходил и не представлялся ни вам, ни кому бы то ни было еще Гордоном Ондердонком. Нет, я понимаю, как могло возникнуть это недоразумение. Я действительно передал в дар галерее Хьюлетта полотно Мондриана. И не собираюсь этого отрицать, потому что там, на стене, висит табличка, подтверждающая этот факт.
— К сожалению, — пробормотал я, — картина была похищена из музея.
— Совершенно очевидно, что именно вы организовали похищение. С тем, чтобы потом устроить весь этот фарс. Однако никакого отношения я к этому не имею и готов отчитаться за каждую минуту вчерашнего дня и представить доказательства, что сам в то время находился в совершенно другом месте. Более того, сей прискорбный инцидент крайне огорчил меня, потому что выставленное в Хьюлетт полотно несомненно являлось подлинным.
Я покачал головой.
— Боюсь, что нет, — сказал я.
— Минуточку, — вмешался Барнет Ривз, жизнерадостный банкир, и на лице его отразилось такое омерзение, словно на закуску ему подали дохлую крысу. — Я являюсь куратором галереи Хьюлетта, и я совершенно уверен, что наше полотно было подлинным.
Я кивнул в сторону камина.
— Вот оно, ваше полотно, — заметил я. — Ну, что скажете?
— Это Мондриан, но не из Хьюлетт.
— Нет, из Хьюлетт.
— Не валяйте дурака! Нашего Мондриана вырезал из рамы какой-то варвар, будь он трижды проклят! А это полотно целехонько. Возможно, это и подделка, но она никогда не висела у нас на стене, заявляю об этом со всей определенностью.
— Нет, висела, — сказал я. — И человек, выкравший ее из галереи, я бы предпочел не называть его имени, вовсе не являлся никаким варваром. У него и в мыслях не было кромсать картину ножом, вне зависимости от того, настоящая она или подделка. Он пришел в галерею Хьюлетта и принес с собой рамку с обрывками полотна на ней. Обрывками, которые являлись Мондрианом домашнего, так сказать, изготовления. И он же аккуратно вынул оригинал из рамы и спрятал полотно под одеждой, а фрагменты рамы засунул в брюки. И постарался убедить всех, что музейную картину самым варварским образом вырезали, в чем и преуспел.
— И эта картина над камином…
— Да, это и есть ваш Мондриан, мистер Ривз. В своей, собранной заново раме… А теперь, мистер Льюис, не будете ли вы столь любезны осмотреть ее самым тщательным образом?
Не успел я закончить этой фразы, как мистер Льюис уже подскочил к камину. Достал увеличительное стекло, пригляделся и почти тотчас же отшатнулся.
— Но она написана акриловыми красками! — воскликнул он с таким видом, словно на тарелке ему подали жареную мышь. — Мондриан никогда не пользовался акриловыми красками. Он писал только маслом.
— Ну, ясное дело, — заметил Ривз. — Я же сказал, это не наша картина.
— Мистер Ривз, прошу вас, осмотрите полотно.
Он подошел и взглянул на картину.
— Да, акриловые краски, — кивнул он, — и она не наша. Ну, что я вам говорил? Теперь…
— Снимите ее со стены и присмотритесь хорошенько, мистер Ривз.
Он так и сделал, и смена выражений, промелькнувших на его лице, являла собой зрелище достойное сострадания. В эти секунды он походил на банкира, вдруг обнаружившего, что все его закладные липовые и не стоят ни гроша.
— Бог ты мой!.. — простонал он.
— Вот именно.
— Наша рамка, — бормотал он, — наше клеймо, выбитое на дереве… И эта картина висела в галерее Хьюлетта, где на нее ежедневно смотрели тысячи глаз, и никто, никто не заметил, что это всего лишь жалкая акриловая подделка!.. — Он развернулся к Барлоу, глаза его гневно сверкали. — Хам, мерзавец! — воскликнул он. — Грязный вонючий убийца! Жулик поганый!
— Это какой-то трюк! — пытался защититься Барлоу. — Этот прохвост дурачит вас, идиоты, вытаскивает из шляпы фальшивых кроликов, а вы и рады! Да что это с вами, Ривз? Неужто вы не видите, что он просто водит вас за нос?
— Это вы водили меня за нос! — рявкнул Ривз. — Вы, сукин сын, и никто другой!
С этими словами Ривз шагнул к Барлоу. В долю секунды Рей Кирчман оказался на ногах и придержал его за руку.
— Полегче на поворотах, — сказал он.
— Когда эта комедия закончится, — сказал Барлоу, — я подам на вас в суд, Роденбарр. И будьте уверены, выиграю этот процесс и вас заклеймят как отпетого негодяя и преступника!
— Печальная перспектива, — заметил я, — особенно для человека, которого разыскивают сразу за два убийства. Но я буду иметь в виду… Только ни в какой суд вы не подадите, мистер Барлоу. Удерете куда-нибудь за тридевять земель и будете подделывать номерные знаки.
— У вас нет никаких доказательств!
— Вам не составляло труда проникнуть в эту квартиру. Вы с женой живете в этом же доме, на пятом этаже. У вас нет проблем со входом и выходом из строго охраняемого здания.
— Мало ли кто здесь еще живет!.. Уйма народу, но это вовсе не значит, что они убийцы.
— Не значит, — согласился я. — Просто удобнее обыскать ваши апартаменты, вот и все. — И я кивнул Рею, а тот в свою очередь кивнул офицеру Рокленду, а тот направился к двери и распахнул ее. И там, на пороге, стояли двое полицейских в форме и держали еще одного Мондриана — точную копию того, которого Ллойд Льюис, изрыгая проклятия, обозвал акриловой подделкой.
— Вот она, настоящая, — сказал я. — Стоит настоящей картине оказаться рядом с копией, и кажется, все вокруг меркнет, верно? Вы не слишком церемонились с подделкой Ондердонка, Барлоу, но эту берегли, ох как берегли! Это и есть та самая картина, которую Пит Мондриан подарил своему другу Хейгу Петросяну.
— Кстати, ордер у нас имелся, — вставил Рей. — Это я так, к слову. Если вдруг возникнут какие вопросы. И где вы ее нашли, ребята?
— В чулане, — ответил один из полицейских. — В той квартире, что вы сказали, на пятом этаже.