Вор во ржи
Шрифт:
— Это не самый приятный вариант.
— Денег у тебя нет, — продолжал я, — но ты привлекательна, а у Карла есть свои слабости. И ты дала понять, что если он достанет для тебя эти письма, то не прогадает. Ты снимешь с них копии и вернешь оригиналы, а он пусть делает с ними, что хочет.
— Карл парень не промах, — заметила Кэролайн. — Спит с Карен и не может устоять перед Элис.
— Мы с Карен никогда не были любовниками, — возмутился Карл.
— Просто хорошими друзьями, — подала голос Айзис. — Она спит в вашей постели,
— Я всегда считал, что у Карла другие наклонности, — сказал Рэй. — Но почему его вдруг заинтересовала Элис?
— Если человек хорошо воспитан, — заявил Карл, — или если он ведет себя немного необычно, люди тут же делают вывод, что он гомосексуалист. Однако я не такой. Но такие есть среди моих лучших друзей, и Карен — одна из них. То есть она не лучший друг, а лесбиянка.
— То есть в сексуальном плане она вас не привлекала.
— Нет.
— А вот Элис заинтересовала.
— Весьма привлекательная женщина, — ответил Карл, — и соблазнительная. И очень настойчивая. Она предложила мне две тысячи долларов, которые, кстати, я до сих не получил…
— Держи карман шире, — отрезала Элис.
— Она намекнула, что я останусь доволен тем, как мы отметим успех. Наутро после убийства мисс Ландау она позвонила и спросила, что произошло. И я сказал, что письма у меня.
— А я-то ломал голову, почему ты не звонишь, — заговорил я, обращаясь к Элис. — Все остальные звонили или заходили, а от тебя ни слуху ни духу. Я полагал, что ты первая захочешь узнать, добыл я письма или нет. Но ты уже все знала.
— Все верно, — сказала она. — Но я не убивала Ландау. В ту ночь я и близко к ее номеру не подходила.
— Но могла, — парировал я. — Ты вполне могла проскользнуть мимо стойки портье, пока Карл нарушал законы и предавал старых друзей.
— Но зачем мне убивать Антею Ландау?
— Она была литературным агентом, — напомнил я. — Ты же говорила, что она как-то дала тебе от ворот поворот. Может, ты затаила обиду.
— Ты сам в это не веришь.
— Разумеется. Потому что откуда тебе было знать, что в сумочке Карен Кассенмайер лежит нож? Кроме того, тот, кто убил Ландау, почти наверняка убил и Кассенмайер. Убийца, вероятно, воспользовался тем же самым ножом. И это тоже отводит от тебя подозрения, потому что Кассенмайер убили в моей квартире примерно в то самое время, когда ты предавалась любовным утехам с Карлом в триста третьем номере.
— А ты в это время прятался за занавеской, — с насмешкой ответила она. — Как Полоний, только тебя не закололи. И ты узнал мой голос, Берни. Как приятно.
— Вы быстро управились, — продолжил я. — Даже не стали разбирать постель, чтобы потом не пришлось ее застилать. Карл взял письма из гардеробной и отдал тебе, а потом вы ушли. Не стану утверждать, что у тебя не было времени поймать такси, доехать до моего дома, встретить Карен и заколоть ее, но зачем тебе это нужно? Ты получила письма и могла спокойно отправляться домой.
— Совершенно верно.
— Да и вообще какое тебе до нее дело? И откуда тебе знать про нож в сумочке?
— Про нож ей мог сказать Карл, — подала голос Эрика Дерби. — Кто знает, о чем они ворковали в постели?
— Но я не говорил, — возразил Карл. — Я даже имени Карен не упоминал. Мы оказались в номере Карен, когда… занимались любовью, потому что письма были там. Но я не говорил Элис, чья это комната.
— Ты сказал, что у нее есть постоянный жилец, который уехал на побережье сниматься в комедийном сериале, — заявила Элис, — поэтому уверен, что письма в безопасности и нас никто не потревожит.
— Вернемся к Карен Кассенмайер, — предложил я. — Что вы ей сказали насчет писем?
— Ничего. Она сказала, что они пропали у нее из сумочки, и я предположил, что их забрал тот, кто убил мисс Ландау.
— Уже после того, как она поняла, что не убила ее держателем для скотча?
— Да.
— И что она собиралась делать?
— Ну, она посчитала, что письма пропали и нечего причитать над пролитым молоком или, в данном случае, над пролитой кровью. По крайней мере, у нее были рубины. Потом она сходила к себе в номер, обнаружила, что рубины тоже пропали, и я ей просто не поверил. Она подумала, что это я их взял, потому что кто еще мог знать, что они там? Но я не знал, что они там, и не могу сказать, были ли они еще в комнате в тот момент, когда я заходил, чтобы положить письма в гардеробную. Только этого я ей не сказал, потому что не хотел говорить про письма в гардеробной.
— Ясно.
— А затем она решила, что они у вас.
— Письма? — удивился я.
— Нет, рубины. Она знала, что вы вор, сказала, что рубины были украдены из запертого номера, следовательно, подозрение падает на вас. В любом случае, она слышала, что они у вас. Не знаю, кто ей сказал.
— Не я, — сочла нужным заметить Айзис. — Я вообще не встречалась с этой женщиной и в любом случае не стала бы ей ничего говорить.
— И она знала, где вы живете, — продолжал Карл. — Она сказала, что в последний раз попытается достать эти рубины, а если не получится — первым же самолетом улетит обратно в Канзас-Сити. Об этом она сообщила мне поздно ночью, после чего ушла, а я тут же позвонил Элис, и мы направились в тот номер, я был уверен, что Карен не будет как минимум пару часов.
— Она не вернулась вовсе, — сказал я. — Кто-то встретил ее у моей квартиры, вероятно, сознательно заманив ее туда. Кто-то, кто помог ей открыть дверь, потому что сама она бы не справилась. Карен была хорошей воровкой, но взламывать двери она не умела.
— А кто умел? — теряя терпение, поинтересовался Рэй. — Берн, в твоей истории открывается и закрывается слишком много дверей, но пока что ты единственный, кто обладает необходимыми для этого навыками. Но, чтобы открыть дверь собственного дома, они тебе не нужны.