Вор
Шрифт:
— Ной, — выдыхает она.
— Где он, Герцогиня?
— Сейчас он в Мюнхене. На прошлой неделе был в Стокгольме, за неделю этого — в Амстердаме, — она оборачивается. — Мы не. . . мы взяли паузу.
Я качаю головой.
— Паузу от чего? От брака или друг от друга?
— Мы нравимся друг другу. Думаю, от брака.
— Черт, в этом нет никакого смысла, — говорю я. — Если бы мы были женаты, я бы не выпускал тебя из постели.
Она опускает голову.
— Что это значит?
— Вокруг полно
Долгое время она молчит. Затем она выдает:
— Он не хочет детей.
Лицо Эстеллы всплывает в моих мыслях, и я спрашиваю…
— Почему нет?
Она пожимает плечами, пытаясь сделать вид, что в этом нет ничего такого.
— У его сестры кистозный фиброз. Он — носитель. Видит, как она страдает, и не хочет рожать детей с учетом риска, что они тоже могут быть больны.
Я вижу, что её это беспокоит. Рот сжат и глаза мечутся по столу, как будто она пылинки высматривает.
Я сглатываю. Для меня это тоже щекотливая тема.
— Ты знала об этом до того, как вышла за него?
Она кивает.
— Я не хотела детей до того, как вышла за него.
Я встаю. Не хочу слушать о том, как с Ноем она захотела того, чего не хотела со мной. Должно быть, я выгляжу недовольным, раз она закатывает глаза.
— Сядь, — шепчет она. — Вижу, ты всё ещё тешишь своего внутреннего ребенка.
Подхожу к панорамному окну, которое простирается по периметру её гостиной, и смотрю вдаль. Я задаю вопрос, который не хотел бы спрашивать, но я должен знать. Я ревную.
— Почему ты передумала?
— Я изменилась, Калеб, — она встает и подходит ко мне. Смотрю на неё и вижу, что она скрестила руки на груди. На ней серая хлопковая рубашка с длинным рукавом и черные штаны, которые так низко сидят на её бедрах, что видна небольшая полоска кожи. Её волосы свисают через плечо. Она смотрит на движение за окном. С таким задиристым видом. Я ухмыляюсь и качаю головой.
— Я никогда не чувствовала, что достойна иметь детей.
— О. Все ещё работаешь над этим?
Она ухмыляется.
— Немного тут и там. Теперь я хотя бы занимаюсь сексом.
Я слегка улыбаюсь и прищуриваюсь.
— Абсолютно уверен, что излечил тебя.
Она хлопает ресницами так быстро, что может создать шторм. Прикусывает губу, чтобы не улыбнуться.
Я откидываю голову назад и смеюсь. Мы так любим ставить друг друга в неловкое положение. Боже, я люблю эту женщину.
— Да, — говорит она. — Но разуверю тебя, это было не из-за твоих телодвижений в спальне. А из-за того, как ты пытался меня вернуть.
Я поднимаю брови.
— Амнезия? — я удивлен.
Она медленно кивает и всё ещё смотрит в окно,
— Ты не такой человек... который врет и совершает сумасшедшие вещи. Это я. Не могу поверить, что ты сделал это.
— Ты сумасшедшая.
Она бросает мне возмущенный взгляд.
— Ты нарушил собственный моральный кодекс. Я решила, что если кто-то вроде тебя будет бороться за меня, то тогда я действительно чего-то стою.
Я серьезно смотрю на неё. Не хочу сказать слишком много или слишком мало.
— Ты заслуживаешь того, чтобы бороться за тебя. И я всё ещё не сдался.
Она выглядит взволнованной.
— Ну, тебе стоит. Я замужем.
— Да, ты вышла замуж. Но сделала это только потому, что думала, будто у нас все кончено, а это не так. У нас никогда ничего не закончится. Если ты думаешь, что крошечный кусок металла на твоем пальце сможет спрятать тебя от чувств ко мне, то ты ошибаешься. Я носил такой пять лет, и не было ни дня, когда я не мечтал, чтобы на её месте была ты.
Я смотрю на её губы, которые так хочу поцеловать. Разворачиваюсь и хватаю ключи, чтобы мы не успели начать ссориться… или целоваться. Она продолжает стоять у окна. Прежде чем выйти из гостиной, я зову её.
— Оливия.
Она оглядывается через плечо. Её коса качается как маятник.
— Твой нынешний брак не последний. Скажи Ною правду, будь честной. Когда ты сделаешь это, найди меня, и я подарю тебе ребенка.
Я не задерживаюсь, чтобы увидеть её реакцию.
Я чувствую вину за то, что предлагаю ребенка моей бывшей девушке, когда моя нынешняя подружка, скорее всего, ждет меня дома, желая, чтобы я предложил ей руку и сердце. Когда я захожу домой, вся жизнь становится более четкой. Из колонок громко играет музыка. Я подхожу и делаю потише. Джессика стоит у плиты, поджаривая что-то на сковородке. Меня поражает, что ей нравится готовить, даже когда она не на работе. По идее, её должно тошнить от этого. Сажусь на барный стул и смотрю на неё, пока она не оборачивается.
Должно быть, она что-то замечает в моем лице. Потому что кладет деревянную ложку и вытирает руки полотенцем, а потом подходит ко мне. Я смотрю, как соус капает с ложки на пол. Не знаю почему, но не могу перестать смотреть на ложку.
Пока она идет ко мне, я стучу зубами. Не хочу её обидеть. Единственное, чего я хочу в этой жизни — защищать сердце Оливии.
Когда она подходит ко мне, я беру её руки в свои. Наверно, она видит в моих глазах предстоящее расставание, потому что качает головой, прежде чем я успеваю произнести хоть слово.