Вор
Шрифт:
— Я чувствую себя такой уязвимой, — признается она. — Сколько наград я собрала за все эти годы, адвокатскую степень, деньги, каменное сердце. Но здесь ничего этого нет, и я чувствую себя голой.
— Твое сердце не каменное, — возражаю я, глядя на воду. — Ты просто притворяешься.
Краем глаза я вижу, как она смотрит на меня.
— Ты единственный, кто так говорит. Остальные обычно верят мне.
— Я единственный, кто знает тебя.
— Тогда почему ты всегда так легко от меня отказываешься? Разве ты не знаешь, что я хочу, чтобы за меня боролись?
Я вздыхаю.
— Мне понадобилось много времени, чтобы понять, о чем ты говоришь. И каждый раз, когда мы сходились, казалось, что мы не были готовы. Но десять лет спустя я здесь. Сражаюсь. Хочется думать, что я выучился на своих ошибках. И надеюсь, что мы, наконец, готовы быть вместе.
Она не отвечает, но я знаю, что у неё в голове. Может, наконец-то пришло наше время. Может быть.
Я завожу мотор.
Около часа дня мы подъезжаем к Тампа-Бэй. Я оставляю лодку у пристани и вызываю такси, чтобы доехать до проката машин. Доступен только минивен. Оливия ворчит, когда мы залезаем внутрь.
— Что? — спрашиваю я. — Мне нравится.
— Нет, — серьезно отвечает она. — Не говори так. Иначе я потеряю к тебе всякое уважение.
Я ухмыляюсь и везу нас в отель. Мы выгружаем сумки, и Оливия осматривает номер, пока я проверяю нашу бронь.
— Пойдем, пообедаем, — предлагаю я. Она достает косметичку, но я отнимаю её.
— Просто будь сегодня обнаженной, и это касается эмоций и лица.
Улыбка появляется на её губах, но она её подавляет. Хотя по её глазам и так все видно. И для меня этого достаточно.
Мы идем в маленький ресторан, где подают только что пойманную рыбу. Он расположен прямо на воде. У Оливии загорел нос, и я замечаю веснушки, проступающие на носу и щеках. Она заказывает «Маргариту» и клянется, что это лучшее, что она когда-либо пробовала.
После второго бокала она становится болтливой. Мы идем по магазинам, и она рассказывает мне про жизнь в Техасе.
— Южные красавицы, — заверяет она меня,— самые смертоносные создания, созданные Богом. Если ты им не нравишься, то они даже не посмотрят на тебя, когда ты будешь с ними разговаривать. И одарят тебя комплиментом со скрытым оскорблением.
Я рассмеялся.
— Как ты с этим справляешься?
— Не очень хорошо. Отбрасываю комплимент и просто оскорбляю их.
— Мне становится некомфортно, когда я думаю об этом, — признаюсь я. Когда Оливия сыпет оскорблениями, такое ощущение, словно в тебя стреляют. Очень неприятное чувство.
Она морщится.
— Кэмми говорит, что я антитехаска. Она хотела, чтобы я уехала оттуда, потому что нарушаю саму его суть.
— Ох, Кэмми.
Она широко улыбается. Я знаю, как она ценит лучшую подругу. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, как Кэмми старалась держать меня подальше от неё. Это не важно. Я никогда не расскажу ей.
Мы разглядываем глупые футболки, когда она внезапно произносит:
— У меня все ещё есть свитер с «Кошками и Джорджией».
— У меня тоже. Давай купим вот эти. У нас будет целый гардероб украденных вещей.
Она выбирает две футболки с пальмами самого ужасного бирюзового оттенка, который я когда-либо
Я рычу.
— Посмотри на эти, они лучше, — я указываю на футболки, которые можно носить в обществе, и она кривится.
— Какое же в этом веселье? — она идет в ванную и надевает обновку, затем заставляет меня сделать то же самое. Через пять минут мы идем, держась за руки, по брусчатке в похожих дурацких футболках.
И мне безумно это нравится.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Прошлое
После выпускного Кэмми вернулась в Техас. Её было невероятно легко найти: потребовалось просто отследить её передвижение в социальных сетях. Она проигнорировала мои первые пять смс, но на шестую попытку, ответила коротким сообщением:
« Какого черта, Калеб.
Она хочет, чтобы её оставили в покое.
ОТВАЛИ!
К тебе вернулась память?
К черту. Мне плевать » .
Другими словами, Кэмми не собиралась мне помогать. Я подумывал о том, чтобы полететь в Техас, но не имел ни малейшего понятия, где она живет. Её страница была скрыта, плюс она меня заблокировала. Я чувствовал себя сталкером. Потом попробовал найти её через колледж, но даже мои связи в администрации не помогли: Оливия не оставила им обратного адреса. Я обдумал и другие варианты: можно было нанять частного детектива... или просто оставить её в покое. В конце концов, именно этого она и хотела. Она не стала бы убегать, если бы на этот раз всё не было кончено.
Это больно. Больнее, чем в первый раз. Тогда я злился. Весь первый год злость убеждала меня в своей правоте. На второй год я чувствовал оцепенение.
На третий год я поставил всё под сомнение. В этот раз все было по-другому. Все ощущалось более реальным, словно что бы мы ни делали, нам никогда не суждено быть вместе. Может, после секса она осознала, что больше не влюблена в меня. Может, я был слишком самонадеянным, раз думал, что у неё вообще были ко мне чувства. Я же любил её еще сильнее, если такое вообще возможно. И мне нужно найти её. Еще раз. Последний.
Спустя один фэйковый профиль на Facebook'е, я стал одним из постоянных виртуальных друзей Кэмми. Все ееё фотографии можно было посмотреть одним кликом, но я пялился в монитор компьютера добрых 15 минут, чтобы изучить всё. Я боялся увидеть жизнь Оливии, то, как легко она двигается дальше без меня. Но все равно искал, пытаясь разглядеть её в бесконечном потоке фотографий с вечеринок. У Оливии был особый дар избегать камеры. Порой мне казалось, что я заметил её волосы в углу снимка или на размытом кадре, но я настолько был ею опьянен, что, возможно, видел то, чего на самом деле не было. И узнал только то, что Оливия была на Шри-Ланке с Корпусом Мира. На Шри-Ланке, правда, есть Корпус Мира?