Вор
Шрифт:
Я люблю тебя
Удалить
Если ты бросишь его, я уйду от неё.
Удалить
Мы можем поговорить?
Удалить
Питер Пэн
Удалить
Я убрал телефон в карман. Ударил по дереву. И поехал домой с окровавленными костяшками. Любовь была чертовски зла.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Настоящее
На следующий день после того, как я ворвался
— Она не станет выдвигать обвинения, братишка, но заявление все равно напишет, и завтра попытается получить судебный запрет.
— Это была твоя идея?
Он ухмыльнулся. И больше мы не сказали друг другу ни слова. Я просто сел в свою машину и уехал. А Лия написала заявление. Она пожаловалась, что я выбил дверь, угрожал её жизни, разбудил Эстеллу посреди ночи и, к тому же, был пьян. При этом она продолжала утверждать, что я не отец Эстеллы. Интересно, она солгала Оливии, чтобы помучить меня? Не знаю, что творится в голове у этой женщины. Или что взбрело в голову мне много лет назад. В любом случае, Лия разбудила чудовище. Оливия посоветовала мне адвоката, который специализируется на запутанных семейных делах. Она лучшая в своем деле. Ее зовут Мойра Линда. Арйом — мне нравится. После того, как Мойра в течение десяти минут слушает мой рассказ, она поднимает руку, чтобы меня остановить. У нее есть татуировка на руке, между большим и указательным пальцами. Выглядит как четырехлистный клевер.
— Должно быть, вы разыгрываете меня, — говорит она. — Женщина узнает, что вы хотите развода и заявляет, что ребенок, которого вы воспитываете шесть месяцев, не ваш. И вы верите ей? Просто так?
— У меня не было причин сомневаться. Она не хотела разводиться. Тогда ей было бы выгоднее позволить мне верить, будто Эстелла моя.
— О, Калеб, — она прикладывает руку ко лбу. — Разве вы не видите, что произошло? Вы пришли и сбросили на неё пару бомб, и на каком-то этапе разговора она решила, что вы ей не нужны, и она просто хочет мести. Именно это и произошло.
Я уставился на движение за окном, понимая, что это правда. Но почему я раньше этого не заметил? Если бы кто-то другой рассказал мне эту историю, я бы рассмеялся над его глупостью. Почему людям так сложно объективно оценить то дерьмо, которое происходит в их жизни?
— Таким образом, она ударила вас по больному месту, Калеб. Нет никаких доказательств произошедшего той ночью. Но есть свидетельства того, что последние три года вы не видели ребенка, не платили алименты и не боролись за опеку. Лия обвинит вас в этом. И сейчас, прекрасно это понимая, она вернулась, чтобы рассказать, что Эстелла ваша, но вся власть у неё.
Боже.
— Что я должен делать?
— По предписанию суда вы сделаете тест на отцовство. Это займет некоторое время. А затем мы будем ходатайствовать о посещениях. Сначала они будут проходить
— Я хочу полную опеку.
— Ага, конечно, а я хочу быть моделью купальников. Но это не изменит того, что я пухленькая и вчера съела чизбургер на ужин.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Делайте то, что считаете нужным. Что бы это ни было. Но есть ли хоть какой-то способ увидеть Эстеллу?
Это глупый вопрос, но я должен был задать его. Нет ни единого шанса, что Лия позволит приблизиться к дочери. У меня нет доказательств, но я снова считаю её своей. А было ли когда-нибудь по-другому?
Мойра смеется.
— Нет. Просто наберитесь терпения и позвольте мне делать мою работу. Скоро мы вернем вас в её жизнь, но прежде придется немного побороться.
Я киваю.
Выхожу из её кабинета и иду прямо к Оливии. Когда я захожу туда, она, одетая в шорты и майку, с раздраженным видом моет полы. Прислонившись к стене, рассказываю ей о разговоре с Мойрой. Она усердно натирает полы, а я знаю, что так она пытается отвлечься. На столе стоит миска с чипсами, и она постоянно подходит к ней, забрасывая снэки в рот. Что-то случилось, но даже если я спрошу, она не расскажет.
— Делай то, что она говорит, — вот и весь ответ Оливии. Несколько минут мы молчим. В комнате слышен только хруст.
— Она не выглядела раскаявшейся, — наконец, произносит Оливия. — Это самое странное. Она просто появилась в моем кабинете, чтобы все рассказать, прекрасно зная, что я передам её слова тебе. Мне это кажется таким зловещим.
— Она что-то задумала, — соглашаюсь я.
— Может, у неё нет денег, и она решила, что нуждается в алиментах.
Я качаю головой.
— Её отец воздвиг империю. Эта компания — лишь малая часть того, на что распространяются его интересы. Лия не нуждается в деньгах.
— Тогда Мойра права — она хочет отомстить. Что ты собираешься делать?
Я пожимаю плечами.
— Бороться за Эстеллу. Даже если она не моя, я хочу бороться за неё.
Она перестает мыть полы. Прядка волос выбилась из неряшливого пучка на её голове, и она заправляет её за ухо.
— Не заставляй меня любить тебя ещё сильнее, — произносит она. — Мои часы тикают, а ты тут говоришь о ребенке.
Я стискиваю зубы, чтобы не улыбнуться.
— Давай заведем своего, — говорю я, делая шаг в её сторону.
Её глаза расширяются. Она прячется за шваброй.
— Не надо, — предупреждает она. Потом тянется к миске с чипсами, не отрывая от меня взгляда, но обнаруживает, что та пуста.
— Как думаешь, у нас был бы мальчик или девочка?
— Калеб...
Я делаю ещё два шага, прежде чем она опускает швабру в ведро и брызгает водой мне прямо в живот.
Я с открытым ртом смотрю на мокрые вещи. Она знает, что произойдет дальше, поэтому бросает швабру и бежит в гостиную. Наблюдаю, как она хватается за мебель, скользя по мокрому полу. Я бегу за ней, но она так помешана на чистоте, что практически превратила пол в ледовый каток. Восхитительно. Я падаю на задницу.