Воробышек
Шрифт:
ТАК СТОП!
Я настолько погружен в свои собственные мысли, что крик Евы «Егор, стой», пугает своей внезапностью. Замечаю застывшую посреди дороги собаку и резко выжимаю тормоз, не пристегнутая ремнем безопасности, Женева по инерции впечатывается лбом в переднюю панель.
– Блин, - бормочет девчонка, потирая ушибленное место. От удара из ее носа прямо на белый подол летнего сарафана тонкой струйкой бежит кровавый ручеек.
ДА ТВОЮ Ж МАТЬ!
В полуобморочном состоянии, достаю из бардачка салфетки и помогаю ей зажать нос, а сам закрываю
Но ничего не выходит. Руки слабеют, а голова улетает, словно наполненный гелием воздушный шарик.
« - Настя, Настя, ты как?
– Все нормально, Егор, сейчас пройдет, ты же знаешь.
– Тебе правда не больно?
– Конечно, правда. Это просто кровь из носа, сосуды слабые.У мамы тоже так было.
– Ты ведь не умрешь, как она?
– Нет, дурачок! И мама не от этого умерла. Сейчас кровь остановится, ты чего так всполошился? Сто раз же уже видел. Посидим немного и пойдем домой. Мне разрешили оставить тебя на все выходные.
– Правда?
– Угу… Обещали взять на завод. Начну получать хорошую зарплату и заберу тебя насовсем. Потерпи еще немножко, родной. Я тебя никогда не брошу.
Настя убрала от носа салфетку и выбросила ее в урну. Ее светлые волосы трепал летний ветер, нос и щечки, слегка обгоревшие на солнце, пылали розовым румянцем. Тонкие руки сгребли меня в крепкие объятия и прижали к себе так, как когда-то делал папа.
– К нам сегодня привезли новую девочку, - сказал я ей.
– Правда?
– Угу. Ее зовут Геля. Она маленькая совсем. Ей только пять лет. Ее мама цыганам продала, представляешь!
– Как продала?
– Елена Пална сказала, что за наркотики.
– Ужас. И где теперь ее мама?
– Умерла. Машка Картавая ее побила сегодня.
– Кого?
– Гелю.
– За что?
– Хотела отобрать у нее значок со звездочкой. Он у нее такой же, как у нашего папы. В коробочке.
– А ты что?
– А что я?
– Почему не защитил Гелю?
– Но как? Машка здоровая и толстая. С ней никто не справится.
Настя опустилась
– Ты – Егор Королев. Сын Игоря Королева – героя Российской Федерации. Он никогда не боялся давать отпор несправедливости и всегда защищал слабых даже перед лицом более сильного противника. Будь же достойным сыном героя. И никогда не становись трусом. И если ты видишь, как обижают слабых – не будь молчаливым свидетелем! Борись! Дерись! Кусайся! Защищай! Помогай! Спасай! Ты – мужчина, Егор. Ты - Королев!»
– Егор! Господи, что ж за наказание?!
В лицо неприятно брызгали колючие капли минералки, шипящие на коже, словно разъяренные змеи. Я открыл глаза и наткнулся на жалостливый взгляд Евы.
ТВОЮ МАТЬ!
Только жалости мне еще не хватало.
Одного ее «котеночка» за глаза!
– Очухался, котеночек!
– Бля, Ева, ты можешь не истекать кровью каждый раз рядом со мной?
– Не могу, котеночек, - широко улыбается она, - Это противоречит всей женской природе!
ХА – СМЕШНО.
– А вообще, если бы кое-кто лучше следил за дорогой, а не считал в голове своей розовых слонов, все было бы нормально. Тепе папа права купил?
– Ты первая заорала, как истеричка!
– Потому что ты несся прямо на несчастное животное и совсем не собирался тормозить!
На ее лбу красовалась небольшая, наливающаяся синим шишка. От крови не осталось и следа. Даже платье было застирано, о чем свидетельствовали мятые мокрые пятна.
– Прости… Больно? – я потянулся и осторожно убрал свисающий на шишку светлый локон, выбившийся из гнезда на ее голове.
– Жить буду, - хмыкнула девчонка и вылезла из машины, - Что это?
Я вышел следом и огляделся вокруг.
– Это «Кукушонок». Здесь раньше был приют.
– Приют?
– Благотворительное учреждение для воспитания сирот и беспризорных детей. Его закрыли много лет назад.
Ева задумчиво разглядывала окрестности. Ржавые покосившиеся ворота, навесной замок на них, высокие пруты кованого забора, а за ними – обветшалое здание из потемневшего от времени кирпича высотой в два этажа.
– А туда можно попасть? – с надеждой спросила она.
– Не думаю. А зачем тебе?
– Хочется… - задумчиво ответила Ева и целенаправленно пошла вправо вдоль острых металлических пик, соединенных между собой перекладинами.
Я молча последовал за девушкой, пытаясь понять, чего она хочет. Ева оглядывалась, присматривалась, дергала за решетки забора, пока, в конце концов, одна из них со скрипом не отклонилась.
Девчонка повернулась ко мне лицом, победно улыбнулась и нырнула в расширившийся проем.
– Ты уже была здесь раньше?
– Ты в своем уме? Я первый раз вижу это место.
– Тогда откуда знаешь, про забор?
Ева посмотрела на меня, как на идиота. Впрочем, я, еле протискивающийся в небольшое отверстие, наверняка был на него похож.