Ворон. Тень Заратустры
Шрифт:
– А вот так вы можете? – шепнул Антон.
В результате, права ему все-таки выдали, но железнодорожный собес зажал «инвалидку» для тех, кто в ней действительно нуждался. Зато история переросла в легенду, заняв свое место в сокровищнице душанбинского фольклора. Да и надо признать, что не так уж часто Антону приходилось ездить. Командировки по линии случались, но тогда Антон Адамович предпочитал деповской уазик. Наталья сразу унывала, понимая, что «мальчики», – то есть Антон и Мирзо, – «рвутся на свободный выпас».
Одна такая командировка затянулась у мужа на пятнадцать лишних суток. Было так, что Мирзошкин родственник, а у него их было в каждом кишлаке с пяток-другой, предложил друзьям закрыть командировочные завтра, а сегодня – поохотиться на диких уток. Антон был стойким человеком, но тут отказаться не смог. Они заехали в приболоченную местность, заросшую диким кустарником и колючкой. Машину оставили, когда стало ясно, что дальше можно только пешим ходом. Продираясь густой чащей к небольшому озерцу, почти полностью покрытому тростником, мужчины испытывали приподнятую самоуверенность, обычно называемую охотничьим азартом.
Прицеливаясь в водоплавающее, Антон надеялся, что не растерял былых партизанских навыков. На выдохе медленно спустил курок – утка крякнула, вспорхнула и со свернутым крылом рухнула, но тут же быстро заковыляла в заросли тугая. С гвалтом и шумом поднялась в воздух стая. Раздался еще один выстрел. Мирзо вообще не целился, пульнул навскидку и не глядя. Пернатое, как сбитый мессер, ушло в глубокое пике. Мирзо проводил падение не то боевым кличем, не то изображая гул самолета. Но радость победы сменилась внезапной тревогой. До слуха охотников долетели вполне человеческие вопли. У друзей появилось странное желание бежать. Перерасти в намерение оно не успело: сквозь заросли гребенщика и лоха к ним бежали люди – работники птицефермы, атакованной нагло и без всякого объявления войны.
Плакала или смеялась по такому случаю жена Антона Адамовича, доподлинно неизвестно, но встретила героев после отбытия наказания праздничным столом. Мирзо не то, чтобы не торопился домой, а попросту затягивал сладостный миг встречи со своей языкастой половиной.
Обнадеженный сердобольностью жены друга, он наконец решился идти сдаваться на милость своей раздобревшей Зарины. Не успел он выйти из подъезда, как услышал раскаты Антонова хохота и странные звуки, напоминающие глухие удары. Мирзо остановился, поднялся на пролет и прислушался. Он отчетливо слышал стук, скорее всего деревянного предмета и Натальин выговаривающий голос на повышенных тонах. Звуки прорежались басистым хохотком друга. На семейную потасовку это могло походить, но с небольшой натяжкой: «Чего это Антон так веселится?» Обескураженный, Мирзо поплелся домой, не понимая, что происходит у Скавронских.
Часа через три он вернулся с сынишкой. Рустам таращил глазенки, крепко уцепившись за отцовский палец.
Дверь открыл Антон.
– Тш! – показал он на прикрытую в спальню дверь и шепотом сказал: – Проходите на кухню.
Стараясь не нарушить тишины, Мирзо на цыпочках пробирался по узкому коридору. Малыш, поднятый Антоном на руки, заныл; взрослые хором на него зашипели, он замолк, опасливо озираясь по сторонам.
– Во! – громко обрадовался ребенок, увидев что-то в углу.
Самая настоящая метла, перетянутая атласным бантиком, словно гриф семиструнки, аккуратно притулилась за шкафчиком, не особенно мозоля глаза. Антон почесал за ухом:
– Подарок Натальи… Говорит, что в командировку лучше со своим инструментом.
– Э, худо… – посетовал на обстоятельства Мирзо. – Нас с Рустиком Заринка из дома выгнала. – Он сел за стол, уперся в него локтями и глядел в никуда. – Все простила. Пятнадцать суток простила, даже штраф простила, а что у вас задержался допоздна, говорит – никогда.
Он уронил голову на руки и шумно засопел. Антон дотронулся до его плеча, но что сказать – не знал.
– Ху – до… – протянул он на Мирзошкин манер.
– Рустик, детка! – раздался мягкий голос за их спинами. – А ты спать не хочешь? – Наталья принялась раздевать мальчика. – Ладно, горе-охотники, идите спать. Вам еще завтра краснеть перед начальством, а с Заринкой я поговорю.
Она подхватила малыша, свободной рукой воткнула в рукав шапочку, придерживая ребенка бедром. Стан изогнулся в плавную линию. От ее гибкого тела и спокойных жестов веяло такой зрелой женственностью, что у Антона дух захватило. Она вышла, прикрыв за собой и мальчиком дверь. Друзья проводили их взглядом и надолго затихли. Молчали об одном и том же.
После обеда Наташа привела Рустика к маме. Вытирая липкие ручонки сына, Зарина сразу поняла, что он очень доволен, полон впечатлений и сыт всяческими уличными деликатесами.
Уставший ребенок заснул прямо на горшке. Женщины чуть не столкнулись лбами в попытке предотвратить неизбежное падение. Но маленький мужчина крепко спал, еле слышно прихрапывая, не потревожил его здорового сна и прилипший к попе горшок. Заринка дала перенести ребенка Наталье. Осторожно, словно каплю живой воды в ладошках, она понесла его в кроватку, подоткнула одеяльце, дотронулась губами до ясного лобика и перекрестила.
– Своих пора… – покачала головой Зарина.
– Что-то не получается… – призналась Наташа.
Она не смотрела на подругу, но на ее лице читалась застоявшаяся печаль, хотя она и старалась ее скрыть. Она улыбнулась, но улыбка, как и наигранно приподнятый тон, были вымученными:
– Ты бы простила Мирзо. Он и не хотел у нас задерживаться, – начала было она объяснять приятельнице, но та оборвала ее на полуслове:
– Я что, злюсь? За нас не волнуйся. А вот тебе провериться надо.
– Да ходила я уже по докторам – гинекологам, эндокринологам. Каких только анализов не сдавала! Кровь на сахар, представляешь, и то взяли.
– Это ж не потому, что ты недостаточно сладкая!
– Да уж надеюсь.
– А что тебе еще остается?
– А Антон что думает?
– Знаю, что думает, но говорить с ним об этом почему-то не могу…
– Неправильно это, подружка. Хорошо, хоть мне рассказала. Найдем мы тебе правильных докторов, но муж тебе – не сбоку, с припеку. Без Антона тут не обойтись. – Зарина пристально посмотрела на Наталью и добавила, понизив голос: – Если, конечно, не в нем причина.
– Ну что ты? – Наташа даже испугалась. – Может, меня кто проклял? – криво усмехнулась она.