Воронцов
Шрифт:
И. С. Зильберштейн, опубликовавший этот отрывок из письма Воронцова Лексу, не поверил в искренность генерал-губернатора: «Несомненно, — что лицемерно-сочувственные строчки Воронцова о гибели поэта вызваны были желанием хитрого царедворца отделить себя в глазах общества от врагов Пушкина»8.
Михаил Семенович не был ни хитрым царедворцем, ни врагом Пушкина, а потому нет никаких оснований сомневаться в его искренности.
М. И. Леке, знавший о прошлой размолвке между М. С. Воронцовым и А. С. Пушкиным, решил познакомить с этим письмом В. А. Жуковского: «Имею честь препроводить при сем выписку из письма графа М. С. Воронцова. Он достойно чтит память незабвенного Пушкина
В марте-апреле главной темой переписки М. С. Воронцова и А. X. Бенкендорфа была поездка Николая I, его супруги и наследника к Черному морю. В мае Михаил Семенович был вызван в Петербург, чтобы уточнить детали приема августейшей фамилии в Одессе и в Крыму. В столицу чета Воронцовых прибыла 29 мая. Михаил Семенович узнал здесь, что 2 марта на заседании комитета министров А. X. Бенкендорфу стало так плохо, что он еле добрался до дома и вынужден был лечь в постель. Когда Александру Христофоровичу стало немного легче, он впервые за 38 лет службы решил воспользоваться правом на отдых и уехал в свое имение Фалль под Ревелем (ныне это Таллинн). В связи с болезнью Бенкендорфа М. С. Воронцову пришлось обсуждать условия предстоящего путешествия августейшей фамилии с другими лицами.
Михаил Семенович и Елизавета Ксаверьевна намеревались встретиться в Петербурге с Н. Н. Пушкиной, чтобы выразить ей свое соболезнование в связи со смертью Александра Сергеевича. Но к этому времени вдова поэта уехала вместе со своими детьми в имение Полотняный Завод. Поэтому соболезнование было передано Воронцовыми, видимо, через В. А. Жуковского или через кого-то еще. А Жуковский, со своей стороны, обратился к Воронцову с просьбой содействовать распространению подписки на посмертное издание сочинений Пушкина, деньги от продажи которого предназначались вдове и детям поэта.
Чета Воронцовых встретилась с Н. Н. Пушкиной лишь в 1849 году в свой очередной приезд в Петербург. К этому времени Наталья Николаевна уже носила фамилию Ланская. Она вышла замуж за генерала П. П. Ланского в 1844 году — через 7 лет после смерти Пушкина.
Встреча произошла на званом вечере в великолепном особняке Лавалей на Английской набережной. У Лавалей часто устраивались концерты и рауты. Здесь бывали и Пушкин с Натальей Николаевной, и Жуковский, и Лермонтов. Не отказывались от приглашений на балы и вечера и император с императрицей.
О встрече с Елизаветой Ксаверьевной Наталья Николаевна написала мужу. «В течение всего вечера я сидела рядом с незнакомой дамой, которая, как и я, казалось, тоже не принадлежала к этому кругу петербургских дам и иностранцев-мужчин». Узнав, что ее соседкой является графиня Е. К. Воронцова, Наталья Николаевна напомнила ей об их очень давнем знакомстве, которое произошло на таком же вечере 17 лет назад.
Графиня не могла прийти в себя от изумления. «„Я никогда не узнала бы вас, — сказала она, — потому что, даю слово, вы тогда не были и на четверть так прекрасны, как теперь, я бы затруднилась дать вам сейчас более 25 лет. Тогда вы мне показались такой худенькой, такой бледной, маленькой, с тех пор вы удивительно выросли“. Вот уже второй раз за это лето мне об этом говорят. Несколько раз она брала меня за руку в знак своего расположения и смотрела на меня с таким интересом, что тронула мне сердце своей доброжелательностью. Я выразила ей сожаление, что она так скоро уезжает и я не смогу представить ей Машу; она сказала, что хотя она и уезжает очень скоро, но я могу к ней приехать в воскресенье, в час дня она будет совершенно счастлива нас видеть. По знаку своего мужа она должна была уехать и, протянув мне еще раз руку, она опять повторила,
Вторая встреча не состоялась. Когда Н. Н. Ланская с опозданием приехала к Е. К. Воронцовой, то оказалось, что та уже уехала в Петергоф. Больше, видимо, Елизавета Ксаверьевна и Наталья Николаевна не встречались.
Завершив в Петербурге необходимые переговоры, с разрешения императора М. С. Воронцов отправился в Фалль к больному другу. Его приезду была рада вся семья А. X. Бенкендорфа. Из Фалля Воронцов привез Николаю I два письма от Александра Христофоровича. Тот, не надеясь на окончательное выздоровление, попросил императора разрешить ему написать завещание на имя жены. Император не возражал, и завещание было составлено.
В память о дружбе М. С. Воронцова и А. X. Бенкендорфа в парке Фалля была установлена чугунная скамья. На спинке скамьи был изображен герб и написан девиз рода Воронцовых «Semper immota fides» (Всегда непоколебимая верность).
8 июля М. С. и Е. К. Воронцовы покинули Петербург. По прибытии в Одессу Михаил Семенович организует три временные комиссии. Первая должна была позаботиться о почтовых и верховых лошадях, о седлах и всякого рода сбруе. Вторая отвечала за помещения, в которых будут жить путешественники, за мебель, посуду, еду, вина. Третья заготовляла и распределяла съестные припасы. Некоторые товары и продукты пришлось выписать из-за границы. В Константинополе были куплены египетские циновки, турецкие шали, ковры и мебель. В Алупке спешно достраивались центральный и столовый корпуса воронцовского дворца.
С 18 августа по 3 сентября Николай I присутствовал на больших военных маневрах и смотре в Вознесенске. Был здесь и М. С. Воронцов. Но он постарался уехать оттуда пораньше, чтобы проверить, все ли готово в Одессе и в Алупке к приему высоких гостей.
Императрица Александра Федоровна прибыла в Одессу 4 сентября, а Николай I и его свита пожаловали в ночь с 5 на 6 сентября. Остановились гости во дворце генерал-губернатора.
6 сентября в здании Биржи состоялся ужин и бал. Гости были поражены украшением зала: росписи на стенах, лепные капители, 15 люстр в форме серебряных якорей, обвитых золотыми канатами с фестонами из морской травы. Для ужина, на котором присутствовало около 700 человек, к Бирже был пристроен временный деревянный зал.
На прием гостей было израсходовано 70 тысяч рублей, но не из городской казны. 42 тысячи были собраны состоятельными одесситами по подписке, а остальные были выручены от продажи леса от временных построек и разных вещей, оставшихся после бала.
В следующие дни император и императрица посетили театр и собор, Ришельевский лицей, Институт благородных девиц, ботанический сад, больницу, Карантин. Побывали они и на городской художественно-промышленной выставке. Император даже выпил рюмку вина за здоровье художников и ремесленников. Кроме того, он провел смотр двух батальонов Подольского егерского полка и вновь сформированного Дунайского казачьего полка.
Николай I остался доволен увиденным в Одессе. Немалая роль в развитии города принадлежала его градоначальнику А. И. Левшину, назначенному на эту должность в 1831 году. Император пожаловал ему орден Св. Анны первой степени «за отлично-усердную службу и полезные труды».
Утром 9 сентября их величества отправились на военном корабле «Северная звезда» в Севастополь. Остальные гости разместились на пароходах «Мария-Анна», «Нева», «Громоносец» и «Петр Великий». В Севастополе Николай I осмотрел порт и корабли Черноморского флота. Вместе с супругой побывал в Бахчисарае. По пути их приветствовали мирзы и другие татары в национальных одеждах.