Воронье

Грин Джордж Доус

Отец явно нервничал.

— Я думал, что это нам полагалось бы зайти к вам. В любом случае, как вы… почему вы решили, что это мывыиграли…

Руни рассмеялся:

— Это уж не мое дело, мистер Ботрайт. Я здесь просто для того, чтобы дать вам маленький совет, если вам придетсячто-нибудь выиграть. Можем мы минутку поговорить?

Отец по-прежнему был насторожен.

— Вы не против, если я сначала приглашу моего адвоката?

— Значит, тогда у нас получится официальныйвизит.

А это наложит ограничения на то, что я могу сказать вам. Единственное, что я хочу, — это познакомить вашу семью с некоторыми возможными сложностями. Это займет не больше десяти минут.

— Ох, да впусти его, Митч, — с дивана сказала мать. — Не будь невежливым.

Наконец отец пожал плечами:

— Ладно.

Он уступил дорогу, и гость сделал шаг в дом. Мать суетливо попыталась привести комнату в порядок.

— Миссис Ботрайт? — обратился к ней мужчина. — Меня зовут Билл Руни, и я рад встрече с вами.

— Чем вас угостить? — спросила мать. — Скотч, джин с тоником? Что вы предпочитаете?

— Мэм, я тронут, благодарю вас. Я просто хотел бы кое о чем поговорить со всеми вами.

— Со всеми нами?

— Да. Привет, приятель, — обратился он к Джейсу. — Тебе тоже стоит послушать.

Все расселись. Руни занял большое удобное отцовское кресло. Он расстегнул свой портфель и вынул оттуда что-то вроде папки с бумагами. Каждое его движение было продуманным и неторопливым.

— Я предполагаю, — сказал он, — то, что я хочу сказать вам, собрано вот здесь. Будьте готовы. Видите ли… потому что все в вашей жизни вот-вот изменится. И эти изменения могут стать источником больших радостей или разрушительных бед.

Он говорил тихо и спокойно, но в его словах чувствовались жар и напор. Он не был похож на чиновников, которых Таре доводилось видеть. Он что, обкуренный? Почему бы и нет? Если он умен — а похоже, так и есть, — такая работа для него то же самое, что вылизывать задницу, и, может, единственный способ справиться с ней — быть под балдой. Эта мысль заставила ее улыбнуться. Он слегка улыбнулся ей в ответ.

— Мистер Ботрайт, — затем сказал он, — могу я вас кое о чем спросить? Каковы ваши планы? Если, предположим, вы таки выиграете джекпот. Вы свернете ваш бизнес?

— Нет, сэр. Я бы предпочел расширитьего.

Руни продолжал улыбаться.

— Да? Что ж, понимаю. Я знаю, что думаете об этом. Но вы не сможете. Прошу прощения. Я не называю вас лжецом. Я просто говорю вам — как-нибудь вечером вы слишком переберете на вечеринке, а следующим утром подумаете: какого черта, я могу еще немного поспать. Только разок. А на следующий день, когда вам все же придетсявыйти на работу, вы не сможете собраться. Потому что вы будете думать — ну, скорее всего, так и будет: «Я уже получил все деньги в мире, и, может быть, держать маленькую захудалую копировальную мастерскую в Джорджии совершенно бессмысленно».

Отец собрался, чтобы возразить:

— Строго говоря, я не уверен, что… м-м-м… вам стоит судить о…

Руни

поднял руку, призывая его к молчанию:

— Рано или поздно, мистер Ботрайт, вам надоест работать, вы приобретете себе виллу на Гавайях и будете жариться под солнцем, что, конечно, прекрасно, если не считать, что все вы будете напоминать игуан. Вы попытаетесь завести друзей, но кому же вы сможете доверять? Верно? Так что вы предпочтете сидеть дома и смотреть телевизор. Вы никого не будете знать, испытывать чертовское одиночество и тосковать по своим дурацким занятиям…

— Сэр! Мне не нравятся ваши слова.

— И вас будет сжирать разочарование, горечь и желание снова встретиться с волшебным миром джекпота. И я здесь для того, чтобы сказать вам, всем вам четверым, что есть только один путь, чтобы спасти себя от этой смерти наяву. И он заключается в том, чтобы использовать ту власть, что вы получили, на что-то достойное. Вы следите за моими словами? Принесите в мир немного доброты. Дайте ему любви. Облегчите страдания. И черт с ним, с этим домом на Гавайях. Пошлите к черту все эти игрушки и…

— А теперь заткнитесь! — сказал отец. Его голос наконец обрел силу. — Я не собираюсь слушать эти речи в своем доме.

Руни в упор смотрел на него, но, казалось, не слышал.

— Дайте-ка мне рассказать об одном парне, которого я знаю. Он работал в техническом центре по вызову на окраине Дейтона в Огайо. Когда у какой-нибудь маленькой старой женщины не загружалась программа, он объяснял ей, что надо сделать. «Кликните на „Все программы“». «Переходите на „Дополнить“ или „Сменить программу“». Тупая работа, сплошной геморрой в заднице, но я хочу сказать, что все эти годы, девять лет, этот парень не прекращал мечтать. Потому что он верил, что есть некая тайная сила, которой он овладеет. И когда бы он ни смотрел на мир, он думал, что есть мир, полный красоты, мир, который наконец даст о себе знать. Он думал, что как-то найдет ту силу, которая мощно принесет в этот мир красоту.

И вот настал день, когда ему выпал отпуск. В первый раз в жизни он отправился на юг. Он ехал по трассе I–95 и подбадривал себя декси. Он остановился у придорожного магазинчика. Войдя внутрь, он узнал, что именно здесь был продан билет на лотерею джекпота. Тот самый билет. И он подумал: вот я здесь со своей великой мечтой. Она при мне. Я полон любви; я хочу принести в мир доброту, истину и красоту. Но у меня никогда не было средств для этого, а сейчас они лежат передо мной…

Отец внезапно встал и сжал руки в кулаки.

— Вон из моего дома!

— Что?

— Я вызову полицию. А ты немедленно убирайся.

— Мистер Ботрайт, я говорю о нашем будущем…

Отец вытащил из кармана мобильник и откинул крышку.

Но Руни тоже сунул руку в карман и извлек пистолет.

— Положи телефон, — сказал он.

Мама вскрикнула.

Руни приставил дуло пистолета ей к виску и рявкнул на отца:

— Брось этот гребаный телефон!

Аппарат выскользнул из его пальцев и звякнул, упав на пол.

Джейс заплакал: