Вороньё
Шрифт:
— Что же так, фру? — спросил Вилли.
— Но, боже мой, господин Вилли,— сказала фру Маддерсон,— теперь мы никогда не можем быть спокой-ны за наши маленькие интимные тайны,
Они продолжали говорить о литературе, пока Вилли не спросил господина Аска;
— Вы когда-нибудь видели женщину?
— Да,— и Вильям улыбнулся,— случалось.
— А я так никогда,— сказал Вилли,— подозреваю, что они давно уже все на кладбище.
Разговор о литературе разросся и коснулся театра.
Фру
— Я свою Августу в Королевский театр — и то лишь на Хейберга посылаю да на балеты.
— Да,— сказала фрекен Оттилия,— Бурнонвиль всегда останется Бурнонвилем. Что может быть прекраснее «Свадебного поезда в Хардангере»!
Фрекен Оттилия понизила голос:
— Ах, если бы посмотреть «Свадьбу в Хардангере» вместе с покойным!
Чиновник Сайер держался того мнения, что эти господа пишут совершенно беспардонно:
— Вообще не знаешь, можно ли еще предъявлять им хоть какие-то нравственные требования.
А господин Скоу, оттопырив губы, сказал:
— Литература существует для моей жены. Но оплата счетов за тома в кожаных переплетах лежит на мне.
Статский советник, повернувшись к фру Белле, поднял свою рюмку:
— Все же современная литература, пожалуй, и пользу приносит. Она порою готовит к тому, что нас ожидает в этой жизни.
Лакей поставил тарелочки для мороженого, и фру фон Хан шепнула своей дочери:
— Августа, тарелки-то уже не китайские.
Фрекен Августа фон Хан не слышала. Занятый сер вировкой лакей не без труда преодолел ее упруго отведенное назад плечо.
Фрекен Минна Хаух, сказавши, что такого танцора, как Шарф, никогда уже больше не будет, приняла затем участие в литературных дебатах:
— А этого Й.-П. Якобсена нынче чуть не в каждом доме встретишь — на конфирмацию.
— Действительно,— сказала фрекен Оттилия,— да мы и сами его дарили. Два томика — уж очень подходящий к случаю презент.
Адвокат Майер перегнулся через стол к господину Аску:
— Не так-то просто вести разговор о книгах в присутствии уважаемого писателя.
Вильям слегка выпятил губы:
— Я, господин адвокат, никогда не беру с собой в общество собственных сочинений.
— Ах, господин Аск,— воскликнула фру Маддерсон,— а я как раз недавно читала господину адвокату одну из ваших книг. Ведь мы всегда читаем вслух от восьми до десяти.
Чиновник Сайер высказал предположение, что обычай читать вслух по вполне понятным причинам уже не в ходу в настоящих семьях.
— Невозможно же, в самом деле, опускать чуть не половину всех страниц,— сказал он.
Но фру Лунд воскликнула:
— А мне все равно. Ничему я так не радуюсь, как новым книжкам. В пасторской усадьбе, дети мои, как наслушаешься песнопений паствы — поневоле заскучаешь по чем-нибудь этаком.
И она принялась со всеми подробностями пересказывать какой-то весьма безнравственный роман.
Фрекен Сайер слушала, покачивая головою и приложив руку к уху.
— Боже мой, тетя Вик,— сказала фрекен Люси,— кто же не знает, что в книгах у каждого мужчины по три жены.
— Что там говорит Люси? — спросила фрекен Сайер, нагнувшись над столом.
— Или же у каждой женщины по три мужа,— крикнула фрекен Люси.
Фрекен Сайер засмеялась так, что бульканье разнеслось по всей комнате.
— Бойкое дитя,— сказала она.— Вот, господин статский советник, такие девчонки жизнь живут — будто в вальсе кружат.
Фрекен Августа фон Хан изобразила улыбку семнадцатилетней инженю на своем тридцатидвухлетнем лице.
— Не знай мы тебя, милая тетя Виктория, можно бы подумать, ты хочешь нас всех развратить.
— Только не тебя, дорогая Августа,— ответила тетя Виктория, пожалуй, чуть суховато.
Адвокат Майер, которому кровь бросилась в лицо, сказал:
— Да, дома мои дочери не могут научиться подобным вещам.
Адвокат Скоу громко расхохотался.
— Разве ты не присутствуешь при чтении вслух, Люси? — спросил он.
— Нет,— ответила Люси,— я читаю в постели.
— А я читаю лишь книги из Будапешта,— сказал Вилли.
Чиновник Сайер вдруг весьма резко перевел разговор через Будапешт на вояжи, турне и поездки на курорт. Но фру Маддерсон, прицепившись к книгам из Пешта, воскликнула:
— И они ведь с иллюстрациями!
Фрекен Сайер тоже подала голос, крикнув:
— На каком же они языке?
Фру фон Хан, поддержавшая разговор о путешествиях, находила, что Франценсбад — прелестное местечко, а фрекен Оттилия Хаух сказала, залившись пунцовым румянцем от собственных слов:
— Да, я ведь бывала там каждое лето, пока он был жив.
Фрекен Минна торопливо вставила — и тоже вдруг покраснела:
— Мы и в позапрошлом году туда ездили.
Лакей подал мороженое. Оно имело форму огромной курицы, прикрывшей распростертыми крыльями своих цыплят.
Послышались восторженные возгласы.
— Как она вся переливается! — сказала фрекен Минна.
— Да это, ей-богу, первокласснейший пломбир! — произнес господин Скоу.
— Перышки-то — все до единого видны,— сказала фру Маддерсон.
Но смешливый голос фру Лунд прозвучал звонче всех:
— Тетя Вик, тетя Вик, у меня уже слюнки текут, я так и чувствую на языке его вкус.
Тем временем фру фон Хан, взявшаяся резать, с такою горячностью вонзила в курицу ложку, что отхватила одним махом целое крыло.