Вороньё
Шрифт:
— Милочек, я вам говорила, что мне не нужна эта рухлядь, которую вы уже год как развозите на ваших тачках.
— Ей-богу, фрекен, они все как есть новехонькие,— ответил садовник, продолжая расставлять свои растения поврежденной стороной к стене.— Да ведь их не уберечь от пинков в часовнях и всяких таких местах.
Фрекен Сайер резко повернулась и, придя в столовую, принялась переставлять всю посуду на столе.
— Карточки с именами раздадите вы,— обратилась она к фрекен Хольм,— они так красивы
В дверях показался очень высокий, необыкновенно холеного вида господин с черною шевелюрой, уложенной волнами по обе стороны прямого пробора.
— Я лакей,— сказал он и поклонился.
Фрекен Сайер смерила его взглядом с головы до ног, при этом серые глаза ее сияли, а лакей, рассматривая свои очень гладкие и узкие руки, спросил, не найдется ли какого места привести ему в порядок свое платье.
— Ах вы, мой Адонис,— ответила фрекен Сайер, продолжая семенить по комнате,— ступайте, кухарка вам покажет.
— Покорно вас благодарю, фру,— сказал лакей и снова поклонился.
— Фрекен, Адонис,— забулькала фрекен Сайер,— из тех, знаете ли, кто не расстался со свободой. Ступайте же.
Лакей прошел по коридору в кухню и тем же сдержанно-вежливым тоном поговорил с девушкой, препроводившей его в буфетную, где не Стояло ничего, кроме ночного стула фрекен.
Молодой красавец — он вкушал свободу по случаю временного увольнения от службы в одном из ресторанов на Конгенс-Нюторв — воротился, облаченный в черную фрачную пару со всеми необходимыми атрибутами. Туалет его сгодился бы, пожалуй, и для бала.
Фрекен Сайер, поеживаясь, как кошка, сказала компаньонке фрекен Хольм, между тем как молодой человек принялся расставлять бутылки на буфете.
— То-то удовольствие молодым барышням — смотреть на этакие белые пальцы, поддерживающие блюдо.
Она прошла в среднюю гостиную, когда раздался звонок в дверь.
Это была фру Эмма Лунд, супруга пастора, которая со смехом заключила тетку в объятия.
— Милая тетя Вик,— сказала она,— ты не находишь, ,что я очаровательна в лиловом корсаже? Это Клара мне одолжила.
Фрекен Сайер ответила:
— Любезная Эмма, ты, право же, можешь оставить его себе. Он будто нарочно сшит на тебя.
— Что ты,—сказала фру Лунд,—разве Клара на это согласится. Семейство Рубов — тебе не чета.
— Да,— сказала фрекен Сайер и вдруг заулыбалась,— им больше нравится копить.
Фру Лунд объявила, что непременно должна пойти взглянуть на сервировку, и, наскоро составив букетик из украшавших стол фиалок, приколола его себе на корсаж.
Когда она пришла обратно, гостиная почти уже наполнилась.
Господин адвокат Майер беседовал с фру фон Хан о несчастных случаях в слякоть и гололедицу, а фру Маддерсон, его экономка, с канареечными волосами и лицом, сохранившим относительно невинное выражение после многих лет доверенной службы в домах состоятельных вдовцов, сидела возле фрекен Сайер и говорила:
— Спасибо, фрекен, это так мило с вашей стороны, что вы и меня позвали.
Фрекен Эмилия Майер подошла к фру Лунд.
— Вот как,— сказала она,— ты уже успела ухватить букетик цветов. Впрочем, их здесь более чем достаточно.
— Весьма странно,— сказал господин Майер, который все еще рассуждал о несчастных случаях, слякоти, го-лоледице и конках.— Весьма странно, что люди никак не научатся пользоваться страхованием. В наше время, когда можно застраховаться от чего угодно.
Фрекен Сайер внезапно рассмеялась — в своей кашмирской шали она походила на диковинную фигурку Будды.
— Да, тут он прав. Люди никогда не научатся благоразумию.
Но фру фон Хан возразила:
— А моя Августа конкой не ездит, хотя бы уже из-за публики. К тому же там всегда сквозняк.
И когда фрекен Сайер сказала, что на конке, мол, так к так не подъедешь к их парадному на улице Эленшле-гера, то фру ответила:
— Дорогая Виктория, Августе только на пользу прогуляться пешком, от этого спина прямей делается.
Фру Лунд чуть ли не повисла на шее у писателя Вильяма Аска.
— Вот что, дорогой мой,— сказала она,— я приехала, и извольте-ка теперь раздобыть контрамарки для нас, бедных провинциалов.
Вильям Аск склонил свое бледное усталое лицо, а тем временем прибыла фру Белла Скоу, стройная темноволосая дама, которая уже десять лет, состоя в супружестве с адвокатом Скоу, вдовствовала, увитая шелками.
Она извинилась, что муж не приехал вместе с нею:
— Ты ведь знаешь, тетя, как занят Скоу. Он просил передать, чтобы за стол садились без него.
— Да, Белла,—сказала фру фон Хан,—бедный твой муж, он совершенно себя не щадит.
Фрекен Люси громким полушепотом сказала господину Аску:
— О, эти Скоу уже целую вечность вместе никуда не приезжают.
Господин Вилли Хаух, молодой представитель большой торговли, в наружности которого было что-то английское и до крайности вылощенное, войдя в гостиную, сказал:
— Я, кажется, несколько опаздываю. Но мне надобно было зайти по делу в киоск.
Фрекен Люси Майер со смехом заглянула в лицо своему стройному кузену:
— В каком же ты бываешь киоске?
Господин Вилли поднял серо-голубые глаза:
— Быть может, в том же, что и ты.
Кузина Люси, продолжая смеяться, сказала:
— Кстати, Вилли, я не понимаю, как это ты ухитряешься оставаться таким стройным. Видит бог, меня всегда так и подмывает обвить твой стан руками.
Кузен приоткрыл рот, обнажив свои белые зубы под тонкой полоской усов.