Ворону не к лицу кимоно
Шрифт:
Его шлепнули по голове, и он с усмешкой обернулся:
– Эй. Тебе еще не вернули статус. Вот схватят тебя Ямаути-сю за неуважение к Его Высочеству – что будешь делать?
– Вот именно! – важно сложила руки на груди Хамаю. – Мне сейчас ничто не страшно. Терять мне нечего, могу делать что хочу.
– Вот оно как?
– Ага.
Она вдруг замолчала. Оба молча переглядывались, как будто внимательно рассматривая друг друга… Впрочем, так оно и было.
– Ты вырос.
– Ты тоже.
– Теперь ты
– По сравнению с остальной семьей пока еще довольно бледная.
– Так ты на всю жизнь останешься бледным.
– Тебе и этого хватит.
– Какой ты глупый, – с нарочитым вздохом сказала Хамаю.
– Встретились через десять лет, а ты так холодно со мной разговариваешь, – сказал молодой господин, но на лице его не было видно сожаления.
Хамаю скорчила гримасу и спросила:
– И давно ты заметил?
– Это ты о том, что моей дурной компанией когда-то была единственная дочь Южного дома? Или о том, что девочка оказалась моей дурной компанией?
– Значит, все-таки заметил?! – закричала Хамаю, и молодой господин, не имея больше сил сдерживаться, весело рассмеялся.
– Эх ты. Давненько не виделись, Суми.
– Да и ты совсем не изменился, к счастью, Надзукихико. Хотя, пожалуй, к сожалению. Лучше бы тебе исправили эту издевательскую манеру. – Плечи Хамаю поникли. – Может, ты не «не изменился», а «не повзрослел»?
– Может, и так. Не знаю, – серьезно ответил молодой господин, Надзукихико. – Впрочем, неважно. На вопрос «Давно ли?» могу ответить только «С самого начала».
– С самого начала? – Хамаю подняла брови, а Надзукихико молча кивнул.
– Я сразу понял, что ты девочка, и тут уже сообразил, что ты дочь лишившегося всех прав главы Южного дома. На всякий случай, конечно, проверил посемейные записи. Бывает, что мужчину переодевают в женщину, чтобы избежать уплаты налога, но чтобы наоборот – такого не случалось.
Он спокойно убеждает ее, что вполне естественно было предположить наличие каких-то причин для всего случившегося, но ведь ему тогда было лет семь! Она знала, какой он на самом деле, но ломала голову над собственной слабостью.
– Значит, ты уже тогда понял, что я дочь врага твоей матери?
– А что тебя смущает? Убивать меня ты не собиралась, не было никакой необходимости об этом волноваться, – безучастно ответил Надзукихико. Он равнодушно продолжал разговор, не обращая внимания на Хамаю, которая действительно не знала, что и думать: – А во время нынешнего представления ко двору у твоего дядюшки, похоже, не было особого намерения скрывать твое происхождение. Когда я узнал твой возраст, я сразу понял, что ты Суми.
– Умный какой, – бросила Хамаю и пристально уставилась на Надзукихико. – Такой умной башке уже пора бы позеленеть от мысли о том, что ты наделал. «Вокруг одни враги» – слышал такое выражение?
Она говорила с серьезным лицом.
– Ты сделал своими врагами все четыре дома. А надо было заручиться поддержкой Западного.
– Нет, все правильно. Все как я хотел.
Хамаю с подозрением посмотрела на Надзукихико, и он оперся на перила, с которых уже убрали занавеси. Его глаза, обозревающие мир внизу, естественным образом стали глазами Золотого Ворона.
– В нашей стране ведь не только четыре дома могут обладать реальной властью?
– Ты… – Осознав смысл его слов в тот же миг, как услышала их, Хамаю широко раскрыла глаза от изумления.
Надзукихико, краем глаза с интересом наблюдавший за ней, снова посмотрел вперед.
– С поколения моего отца власть четырех домов явно ослабевает. У моего поколения нет обязанности продолжать этот порядок. Я хотел по возможности уравнять их силы, – сказал Надзукихико, бесстрашно улыбаясь. – А если выбрать одну из четырех дочерей, тем самым усилится избранный дом.
– Значит, ты специально заставил Масухо-но-сусуки отказать тебе?
– Я не думаю, что солгал ей. Но я не хочу, чтобы Западный дом получил через меня еще большую силу. Мне нужно было, чтобы госпожа Масухо отказалась от меня, но чтобы ее честь не пострадала. В ней самой нет никаких недостатков, но я никак не мог выбрать ее госпожой Сакурой-но-кими. Таким образом, – небрежно продолжал Надзукихико, словно ведя обычный светский разговор, – мне нужна женщина, которая выполнит долг супруги правителя, не нарушив баланс сил между четырьмя домами.
При этих словах Хамаю внезапно подняла голову. Надзукихико уже пристально смотрел на нее.
– Я не считаю тебя какой-то особенной и не испытываю к тебе любовных чувств. Даже если ты станешь моей супругой, ничего не изменится. В будущем при необходимости я заведу сколько угодно наложниц, а возможно, даже и убью тебя. Но тебе я не прощу ни неповиновения, ни глубоких отношений с другими мужчинами. Ты должна будешь уничтожить себя и жить только ради меня. Если ты согласна на все это… не хочешь ли стать моей женой? Только не пойми меня неправильно, – быстро добавил он. – Как я уже сказал госпоже Масухо, я не собираюсь выбирать, опираясь на эмоции. Я говорю это исключительно из высочайших политических соображений, потому что это – наилучший план.
Исходя из смысла слов, можно было предположить, что Надзукихико пытается скрыть смущение, но он выглядел серьезно. Они смотрели друг на друга, и со стороны это могло даже ошибочно показаться напряженной ситуацией.
– Говоришь, «не опираясь на эмоции»?
– Именно так. Поэтому я ждал, пока приедет Надэсико, чтобы прийти сюда. Ждал, когда определят новую госпожу в Летний павильон, чтобы ты полностью потеряла связь с Южным домом.
– Ясно. Что ж, хорошо. Принимаю предложение.