Вороны вещают о смерти
Шрифт:
– Тогда кто же? Кроме меня, там была лишь семья Томиры.
– Ну, либо эта женщина и правда колдунья, либо ты сама научилась управлять духами.
Он произнес это легко, в то время как я едва не ахнула от потрясения. Нахмурилась, привстав на локте, и покачала головой.
– Но я не… я ничего такого не делала…
– Иногда дар проявляется совершенно неожиданно, – протянул дух, глядя в расцвеченное закатом небо. Он тоже слегка хмурился. – Теперь я чувствую себя глупцом: пытался запретить тебе искать белый таленц, хотя, похоже, дар предназначен тебе самой судьбой.
–
Он заглянул мне в глаза и тихо, убежденно произнес:
– Я видел, как ты готовишь лекарственные сборы, опираясь лишь на чутье и память. Что это, если не настоящий дар?
Губы сами собой разошлись в улыбке. Подумалось вдруг, что никто ещё не был настолько же добр и внимателен ко мне, как лесной дух, который приносит несчастья.
Солнце уже скрылось за горизонтом, и в первых сумерках со стороны села раздались радостные крики, которые постепенно сложились в многоголосую обрядовую песню.
– Наверно, зажгли костры, – заметила я и вновь откинулась на спину. – А девушки и юноши пляшут сейчас вокруг Купальца. Впервые я пропускаю празднование.
– Хочешь вернуться?
– Нет. Хочу быть здесь. У нас ведь всего лишь одна короткая ночь впереди. Чем займёмся?
– В ночь Купалы можно отыскать магические растения: разрыв-траву, которая защищает от любых болезней; или адамову голову, чтобы увидеть, на ком лежит порча. А может, хочешь посмотреть, как цветет папоротник?
– Хочу, – улыбнулась я. – Но разве это не выдумки?
Лихо поднялся и протянул мне руку:
– Идём.
Последние лучи заката гасли на темном небосводе, и уже сложно было разобрать дорогу, но Лихо уверенно вел меня за собой. Мы удалялись от реки и заходили дальше в лес. Он полнился непривычными звуками, далёкими голосами и шепотом навьих духов. В Купальскую ночь нечисть обретает силу, и каждый знает, что по лесам бродить становится особенно опасно. Потому и жгут костры люди, высокие и яркие, чтобы прогнать тьму и духов, населяющих ее.
Но сейчас мне не было страшно. Лихо держал меня за руку, а голоса вокруг замолкали, и нечисть не показывалась на глаза.
В тусклом лунном свете я различила впереди заросли высокого папоротника, простирающиеся кругом на десятки шагов. Мы остановились в самом их центре. Раскидистые листья доставали до пояса, ветер с тихим шелестом прокатывался по ним волнами. Лихо обернулся ко мне и провел рукой по верхушкам папоротников.
– Вот, смотри.
И я затаила дыхание.
Из-под земли вдруг один за другим стали пробиваться огоньки. Они поднимались вверх по листьям папоротников и замирали, прицепившись к ним. Чем-то они и правда напоминали нераскрывшиеся бутоны магического растения. А некоторые поднимались выше. Болотные огни были не бледно-желтыми, как раньше, а красно-оранжевыми, словно небо на закате. Они медленно кружили в воздухе над нашими головами, над необъятными зарослями папоротников, а тьма отступала.
– Как красиво, – я подняла на Лихо восторженный взгляд. – Но все же он не цветет по-настоящему?
Дух
– Только никому не говори, иначе люди перестанут ходить за ним в лес, и духам будет нечем питаться.
С притворным разочарованием я протянула:
– Жаль. А я так хотела найти клад.
– Возможно, я знаю, где искать. Но у любой сделки с духом есть цена.
– Какая же?
Лихо приблизился на шаг. Жёлтый глаз мягко светился в темноте, а пепельные пряди шевелились от ветра. Мне вдруг нестерпимо захотелось прикоснуться к ним, вдохнуть запах мха и сырой земли. Медленно я провела рукой по его холодной щеке, заправила прядь за ухо. Сердце застучало громче, а все вокруг замерло.
Я преодолела последние полшага между нами, привстала на цыпочки. И осторожно, несмело поцеловала. Через миг почувствовала его руку на талии и лёгкое прикосновение к шее. Поцелуй стал настойчивым, жадным. Холодные губы и холодные пальцы касались кожи, сладкая дрожь расходилась от этих прикосновений. А ещё жар.
Я запустила пальцы в его волосы – удивительно мягкие, – обхватила крепкое плечо. Воздуха не хватало, кружилась голова и сердце стучало так быстро и громко, что ничего больше, кроме этого стука и тяжёлого, прерывистого дыхания, слышно не было.
Такой странный холодный поцелуй. На губах остался терпкий привкус, будто от травяного отвара, и запах леса после дождя. Отстранившись, чтобы восстановить дыхание, мы глядели друг другу в глаза. Хотелось ещё, и хотелось растянуть эти мгновения, как следует ими насладиться.
Лихо улыбнулся, и я ответила ему счастливой улыбкой. Провела пальцами по ямочкам на щеках. Скользнула выше, к бугристому шраму, а Лихо накрыл мою ладонь своей, склонился…
Позади вдруг раздался шорох. Вздрогнув, я обернулась, а дух вскинул голову. Взгляд его сделался жёстким, и тут же повеяло угрозой, которая, будто густая тень, окутала его целиком.
На краю зарослей папоротника в нескольких шагах от нас стоял Яромир. Замерев, он глядел на меня немигающими, круглыми от изумления глазами. Потом он присмотрелся к Лихо за моей спиной – к венку на его голове, ленте на запястье. Лицо исказилось гримасой отвращения. Неяркий свет болотных огней выхватывал из тьмы его плотно стиснутые губы, горящие злобой глаза и сжатые кулаки.
– Как ты можешь?! – с яростью и обидой прошипел Яромир. – Нечисть – вот кого ты выбрала?!
Лихо вдруг низко, угрожающе зарычал. Он сделал шаг – и Яромир инстинктивно отступил, но я схватила духа за плечо. Яр снова обратил ко мне острый, полный ненависти взгляд.
– Ты… – выплюнул он прерывисто и хрипло, будто не хватало воздуха, – ты…
Лихо снова дернулся, ощетинился, заняв собой ещё больше пространства. Я крепче сжала его плечо и спокойно, твёрдо проговорила:
– Уходи, Яр.
Он оскалился и с размаху врезал кулаком по ближайшему дереву так, что посыпались листья. Прошипел:
– Вот как?!
Потом живо развернулся, одарив напоследок полным злобы и отвращения взглядом, и кинулся прочь, ломая на пути низкие ветки и кустарник.