Воронья дорога
Шрифт:
– Не имеет значения.– Я увидел такси с зеленым огоньком. Вдруг спохватился, что теперь богат.– Я уже вспомнил, где его видел.– Я сошел на проезжую часть и поднял руку.
– Точно вспомнил? – спросила Эш с бордюрного камня.
– Угу.– Машина приткнулась к тротуару. Я открыл перед Эшли дверцу.
– И что, расскажешь или будешь корчить загадочного? – спросила она, усаживаясь.
– За ужином расскажу.– Я сел рядом и захлопнул дверцу.– Сохо, Дин-стрит, пожалуйста,—сказал я водителю и ухмыльнулся Эшли.
– Дин-стрит? – вопросительно изогнула она бровь.
– Я тебе много чего должен, в том числе и карри.
Первое
«Якобит». А иногда мы закидывались спидом [103] , поступавшим из того же источника. И вот однажды зашел Дэйв Макго с литром «Бакарди», и мы раздавили пузырь на двоих, а на следующее утро я, разбуженный отцом, испытал странное и даже страшное ощущение. «О. т. п.», как написал бы дядя Рори. И «нок».
Мне тогда позвонил Хью Роб с расположенной возле замка фермы, напомнил о моем обещании помочь с сооружением костра к ночи Гая Фокса. Он собирался заехать за мной. Разумеется, я бы прекрасно мог без этого обойтись, как и без папиной лекции: жечь костры в ночь на пятое ноября – дурацкий обычай, торжество сектантства, разве ты не в курсе, что это антикатолическое действо, ведь сжигаемое чучело олицетворяет Папу Римского и т. п. Но не мог же я признаться маме и папе, что уквасился и страдаю похмельем. Когда я одевался, башка раскалывалась, да и желудок намекал, что не заслужил такого скотского обращения.
103
Спид (speed, т. е. «скорость») – наркотики амфетаминовой группы.
Я ждал на крыльце, глубоко дыша холодным чистым воздухом и мечтая, чтобы похмелюга свалила побыстрее. А потом вдруг подумал, что это, может, и не бодун, может, пульсация в голове – первый симптом опухоли мозга… И тут я взмолился: Господи, пусть это будет похмелье!
Хью Роб был рослый, здоровый. Славный парень, горский парень. На целый год старше меня. Но учились мы в одном классе, потому что он остался на второй год. Хью прикатил на тракторе с прицепом, полным веток и пней; я поехал вместе с ним в кабине, страдая от чудовищной тряски и от выбранной спутником темы разговора: о выпадении матки у какой-то коровы.
Вокруг холма, на котором стоял замок, лежало большое поле, со всех сторон обсаженное деревьями. Большей частью поле было обращено на восток, и с него открывался вид на Бридженд.
Мы с Хью выкинули древесину из прицепа. Сначала работали вместе, потом я остался укладывать дрова, а Хью уехал за новой партией. Он сделал пару рейсов, вывалил после каждого с тонну дров и объявил, что съездит на другую ферму, где горючего мусора еще больше. Я подождал, пока трактор ускачет на ухабах в направлении замка, и завалился на огромную кучу топлива. Лежал, раскинув руки и ноги, утонув в пружинящих ветках, и смотрел в голубое ноябрьское небо, и надеялся, что скоро утихнет басовый барабан в голове.
Казалось, будто небо пульсирует в том же ритме, что и кровь в черепе,– огромный синий свод вздрагивал, словно живая перепонка. Я подумал о дяде Рори, открывшем, что можно воздействовать на телеэкран издали посредством мысленного пения. Интересно, подумал я, как думал всегда, вспоминая о нем,– где он сейчас? Его уже года два как не было с нами.
Над кронами деревьев появилась птица. Я лежал и смотрел на нее: большое туловище, маленькая вертлявая головка, перья на концах широких крыльев врастопырку.
– Красивая,– улыбнулся я и даже позабыл про боль в голове.
И тут птицу подбросила невидимая сила. А затем канюк полетел вниз, слабо взмахивая крыльями, и упал где-то позади меня. По полю дважды раскатился грохот.
Я оторопело моргал – не верил в случившееся. Затем перевернулся на живот, посмотрел в ту сторону, откуда донесся треск дуплета. Разглядел сразу за деревьями лесополосы человека с дробовиком – он посмотрел вправо-влево и выбежал на поле. На нем были зеленые резиновые сапоги, брюки из плотного коричневого вельвета, куртка из кожзаменителя с вельветовым воротом, тартановый боннет. Очередной хмырь в куртке от «Барбур», только этот у меня на глазах застрелил канюка.
Хмырь что-то углядел в траве и разулыбался. Он был высок и белокур, смахивал на голливудского супермена – подбородок что надо. Идя по траве, на что-то наступил, пригляделся и двинул назад. Вскоре повернул к лесополосе и живо скрылся с моих глаз.
Я бы мог закричать. Я бы мог отнести птицу леснику – канюк занесен в «Красную книгу». Не сделал ни того ни другого. Когда барбуроносец исчез за деревьями, я перевернулся на спину и прошептал: «Урод!»
Ночью он пришел к костру. Смеялся, болтал. Не отказался от глотка из набедренной фляжки Фергюса. Я на него косился, он это заметил, и мы несколько секунд пялились друг на друга, и он отвел глаза, и все это – в отсветах бешено корчащегося пламени моего костра, в котором сгорала убитая им птица.
Глава 16
Мы стояли возле купола обсерватории на парапете Гайнем-касла, лицом к холодному западному бризу. Льюис, одетый в вельветовые брюки и засаленную коричневую куртку от фабричной спецовки, смотрел в бинокль, его черные кудри слегка шевелились под ветерком. Рядом с ним стояла Верити, запрокинув голову и глядя в холодное зимнее небо. Она казалась пухлой в спортивном зимнем комбезе, руки в лыжных перчатках были крепко сцеплены под выпуклым животиком. Внизу, за лесом, равнина, вмещавшая в себя Галланах и охватывавшая бухту, тонула в щедрых на тени ранних сумерках. В вышине ползали перистые облачка, обещая чистую погоду. Вдалеке по виадуку Бридженд катил скоростной поезд, стекла поблескивали закатным солнцем. Я глубоко вздохнул и унюхал море.
Невскрытый авиапочтовый конверт из Колорадо лежал на моей груди, между рубашкой и курткой. Похрустывал при легком сгибании, это забавно отдавалось в животе.
– Не видать? – спросила Верити. Льюис отрицательно качнул головой:
– Не-а.
Верити задрожала, зябко подняла и опустила плечи:
– Бр-р…
И обеими руками взяла Льюиса под локоть.
– Э! – запротестовал он, невольно оборачиваясь, но бинокля от глаз не оторвал.
Верити с восхитительной гримаской возмущения перешла от мужа ко мне. Ее рука змейкой обвила мою талию. Я обнял Верити за плечи. Она склонила голову мне на руку; я посмотрел на нее сверху вниз. У нее чуть отросли волосы. Виски она больше не брила. От нее пахло детским маслом. Льюис растрепал, что смазывает им живот супруги, чтобы не было растяжек. Я незаметно улыбнулся и проследил за ее взглядом.