Воронья дорога
Шрифт:
– Дунадд. – Верити смотрела на скалистый холмик, что находился в километре к северу.– Там след.
– Точно,– подтвердил я.
Льюис покосился на нас, ухмыльнулся, чуть опустил бинокль:
– Да, он там, только отсюда не видно. Дунадд был столицей Далриады, одного из первых королевств Шотландии. След ноги, больше похожий на след подошвы ботинка, всего лишь небольшое углубление – якобы оставлен там «кандидатом» в короли, клявшимся, что провалится на этом месте, если не выполнит своих «предвыборных» обещаний.
– А можно и мне глянуть? – спросила Верити. Льюис отдал бинокль, и она, защищая левой рукой живот, прислонилась к каменному зубцу.
Мой брат встал позади нее, опустил подбородок ей на плечо.
– На самой верхушке? – спросила Верити.
– Угу,– ответил Льюис.
С минуту она смотрела на Дунадд.
– А что, если отпечатать там след ноги в момент рождения нашего ребенка?..
Я рассмеялся. Льюис округлил глаза, отшатнулся от жены и снова качнулся к ней. Она повернулась, коварно ухмыльнулась Льюису, затем мне, похлопала Льюиса по локтю.
– Шутка. Предпочитаю уютную и теплую родильную палату в комфортабельной современной больнице.– И снова повернулась лицом к холму.
Льюис посмотрел на меня.
– Я тоже клюнул,– пожал я плечами.– Это ж фамильное.
– А ты видишь там каменный круг? – спросила меня Верити, приподнимая бинокль и глядя дальше на север.
Ранее в тот день мы с Хелен, Верити и Льюисом решили заняться туризмом. Окрестности Галланаха нашпигованы памятниками старины: могильниками, каменными истуканами, хенджами и валунами с непонятной резьбой. Шагу не ступить, чтобы не наткнуться на какую-нибудь фиговину, имевшую когда-то для кого-то религиозное значение. Верити об этих древних каменюках была наслышана, но «вживую» их не видела – и без того находила чем заняться, бывая прежде в Галланахе. Только на Дунадд поднималась, потому что туда легко добраться пешком из замка. Ну, а мы, большую часть жизни прожившие здесь, не узрели больше половины достопримечательностей по другой причине: все откладывали это дело «на потом».
Так что мы одолжили у Фергюса «рейнджровер» и поехали глазеть. По топким лугам брели от кургана к кургану, любовались на замшелые истуканы, заходили в круги из глыб и в полые каменные пирамиды, облокачивались на ограды из плиток песчаника, чтобы полюбоваться на широкие плоские лики скал – шероховатые эти поверхности были покрыты загадочными окольцованными ямками, словно волны от брошенного в воду камня сами окаменели.
– Я тебе еще не рассказывал, как научился на расстоянии сводить телик с ума?
День выдался ясный, теплый. Этим летом Рори отправился с нами на Гебриды. Мы с ним гуляли невдалеке от Галланаха, переходили с одного луга на другой, от одного меченого камня к другому. Помню, кололо в боку, и я боялся, уж не аппендицит ли (в том году мой одноклассник едва не умер от воспаления аппендикса). Но беспокоился я зря. Просто дядя Рори был ходок что надо, а я старался не отставать. Мой аппендикс подождал до следующего года, и его благополучно удалили.
Итак, мы обходили древние монументы, и разговор зашел о тех, кто все это оставил после себя, и о том, для чего это предназначалось. И таким путем мы добрались до астрологии, а потом дядя вдруг затронул телевизионную тему.
– Ну, так вот,– повернулся Рори и посмотрел вниз. Мы стояли на краю обрыва; мимо проехала парочка автомобилей. Было жарко, и я снял куртку.– Ну, так вот,– повторил Рори,– мне тогда было… на несколько лет больше, чем тебе сейчас. Гостил у друга, там собралась целая компания, и мы смотрели «Топ оф зе Попс», кажется, или что-то вроде. Ну, и я напевал без слов под музыку. Взял низкую ноту, и по экрану пошла рябь. Никто ничего не сказал, и я решил, что это просто совпадение, но на всякий случай попробовал снова: нашел подходящую ноту, и точно – рябь на экране. А все кругом молчат,– Рори рассмеялся, вспоминая. На нем были джинсы и футболка, а через руку переброшена легкая куртка.– Не хотелось выставлять себя на посмешище, поэтому я тоже ничего не сказал, думал, может, это только на один телевизор действует. Однако и дома попробовал, и получилось. Тот же самый эффект – когда я отходил подальше. Если даже стоял в прихожей и смотрел в гостиную – рябило, да еще пуще прежнего.
А потом мы с мамой поехали в Глазго и там проходили по улице мимо витрины, сплошь заставленной теликами, ну, я и давай петь про себя, и все экраны словно спятили! А я и подумал: класс! Я ж теперь настоящий волшебник! И сила моя все крепнет! Могу на телевидение прийти и задать жару! Может, во всей стране телевизоры свихнутся!
– Ух ты! – Мне срочно захотелось домой – самому попробовать.
– Так вот,– продолжал Рори,– останавливаюсь я и маме говорю: «Мам, смотри, смотри на телики». И давай петь про себя во всю силу, и с экранов все исчезло. А мама только посмотрела на меня и спросила: «Что такое?» А я – опять, но как я ни пыжился, она ничего не видела. В конце концов ей надоело, и она велела не валять дурака.
Рори поморщился, глядя вдаль, на каменистый холмик, который торчал посреди плоской нивы.
– И как ни пытался я понять, откуда взялась у меня эта способность, так и не понял. Иной раз увидишь в кино, как симпатичная ассистентка сморозит глупость, а ученый ей: «Стоп! Ну-ка, ну-ка, повтори! Эврика!» То есть получает толчок извне, и вскоре у него появляется гениальный план спасения нашего мира. А у меня не было никакого толчка. Просто вдруг раз – и пришло.
– Что пришло?
Рори посмотрел на меня сверху вниз, ухмыльнулся:
– Вибрации.
– Вибрации?
– Да. Я вызывал вибрации у себя в черепе, точнее в глазных яблоках, с той же частотой, что и у телеэкрана. Так что экран вытворял удивительные вещи, но только для меня. Вот в чем вся штука. Конечно, нельзя уходить слишком далеко, иначе его не будет видно.
Он снова посмотрел на меня:
– Понятно?
– Ага,– ответил я.—Кажется.—Я некоторое время рассматривал дорогу, потом разочарованно поднял глаза: – Так, значит, на самом деле этого не было?
Рори покачал головой:
– На самом деле – нет.
Я нахмурился, пытаясь вспомнить, как мы пришли к этой теме.
– А какое отношение это имеет к тому, о чем мы говорили? – спросил я.
– Гм…– Рори подмигнул мне и кивнул на ворота в низкой стене у дороги, перед продолговатыми глыбами, поставленными на попа.– Мы на месте.
Дверь на лестницу со скрипом отворилась, я шагнул вперед, чтобы помочь Хелен. Она мне вручила поднос с четырьмя оловянными кружками. Шел пар, и пахло чудесно.