Воронья душа. Том 2
Шрифт:
— Ты говоришь, что любишь Дерека, но твоя душа не может простить того, что он сделал с Фламмехавом?
— Это… Это сложно, Эванс! Да, я люблю его! Но я своими глазами видела, какой ужас и разрушение он принес в мое королевство! Тысячи беженцев, покрытых кровью, которые укрылись в нашей столице, рассказывали, что воины Дерека не жалели даже детей! — с чувством воскликнула я, пораженная скептицизмом лекаря. — Как я могу забыть? Я помню, что не Дерек был зачинщиком этой войны, не он напал на Фламмехав, но мой отец напал на Калдвинд, что Дерек просто защищал свой народ от нас, демонов, но… Я не могу простить. Хочу, но не могу. Наверное, я просто
— Я прекрасно понимаю твои чувства, — спокойно ответил мне Эванс и взял мою ладонь в свою. — Ты вправе злиться, но помни, что сделал с тобой «Топор». Попытайся усмирить свою ненависть, изгнать ее из души, потому что, если это меч случайно попадет в твои руки, ты превратишься в чудовище. Помни, что ты любишь своего мужа и что ты сама вызвалась спасти его жизнь. Дерек Мёрксверд ждет твоего возвращения. Помни это.
— Ты обещал сказать мне: этот меч имеет на тебя влияние? Что ты видишь в своем разуме? — настойчиво спросила я.
— Увы, я тоже несовершенен, но, кажется, «Топору» нечем поживиться в моей душе: я простил всем своим врагам и желаю им только добра и счастья.
— Ты благороден, Эванс Валлас, — невольно улыбнулась я. — Оставайся таким всегда.
Вскоре мы вновь двинулись в путь и через некоторое время, вновь проведенное в молчании, увидели все еще залитую солнцем долину и одинокий дом, спрятавшийся в ней. Подъехав к дому, мы спешились и повели своих лошадей в конюшню.
— В твоем доме хранятся так много артефактов… Ты знаешь точную цифру? — спросила я, вновь почувствовав прилив магии и ауру волшебства, только в этот раз я чувствовала их в несколько раз сильнее.
— Хм… Я, право, не знаю, никогда не считал. Но я решил, что нам обязательно нужно создать для нашего меча специальные ножны. Я посмотрю, что могу сделать. — Эванс закрыл наших лошадей в широких стойлах, дал им воды и овса, а затем спрятал «Топор Мертвеца» в углу конюшни под щедрым слоем соломы. — Пусть пока полежит здесь. Не желаю, чтобы это оружие находилось в моем доме.
Мы вышли из конюшни и подошли к входной двери дома. Я предвкушала, что полежу в горячей лохани, отдохну после ужасного опыта общения с «Топором» и надеялась, что Эванс, используя свою магию, приготовит вкусный сытный ужин.
— Прошу, — сказал лекарь, открыв передо мной дверь, и я вошла первой.
Он зашел за мной и тут же направился в комнату, в которой хранил свои артефакты.
— Не желаешь чаю? — громко спросила я друга, снимая с себя теплый плащ и вешая его на крюк, торчащий из стены. — Я могу заварить! Думаю, я справлюсь с этим заданием, это ведь не… — добавила я, входя в гостиную, но умолкла, не закончив фразы: на меня смотрели восемь оранжевых, как у Андрады, пар глаз.
— Эванс! — нерешительно позвала я и хотела было пойти в хранилище артефактов, сбежать из гостиной, не зная, друзья ли передо мной или враги, но через секунду там появился сам хозяин дома со связанными магической цепью руками и в компании двух здоровенных детин, держащих его под руки.
— Какой лакомый кусочек! — раздался за моей спиной красивый бархатный мужской голос. — Такая красотка не нуждается в обществе такого юнца, как этот бастард. Тебе, моя красавица, невероятно повезло: будешь греть меня теплом своего тела, а взамен получать милость и драгоценности.
Такая наглость в мой адрес вызвала во мне волну возмущения, и я резко обернулась к незваным гостям. Интуиция подсказывала мне, что негодяем, посмевшим оскорбить мою честь, был одетый в красивый синий шелковый плащ красавец с длинными лиловыми волосами. Пальцы его рук были украшены многочисленными кольцами со сверкающими камнями, а на шее висело причудливое золотое ожерелье.
— Кажется, вы забыли спросить, сударь, хочет ли красавица ложиться в вашу постель! — с презрением смотря на наглого красавца, бросила я.
— О, моя милая, боюсь у тебя нет выбора! — рассмеялся он глубоким красивым смехом, но затем его лицо помрачнело. — Взять ее!
Я тотчас была схвачена под руки, и мои запястья связали магической цепью. Несмотря на то, что я яростно пыталась вырваться из стальных тисков, получить свободу мне не удавалось. Но, заметив, что Эванс совершенно хладнокровно и спокойно принял свой плен, я недовольно воскликнула:
— Эванс! Да что происходит?
— Спокойствие, Сильви, не стоит устраивать сцену, — тихо ответил он мне.
«Сильви? Он нарочно не произносит мое имя полностью, словно пытается скрыть от этого разряженного паяца мои происхождение и личность!» — поняла я и послушалась совета друга.
— Освободи девушку: она не имеет к нашей вражде никакого отношения, — холодно обратился Эванс к лилововолосому гостю.
— Так ты его знаешь! — невольно вырвался у меня нервный смешок.
— Я говорил тебе, бастард, что случится, если твоя нога ступит на землю моего королевства еще раз, — лениво протягивая слова, сказал дерзкий наглец. — И твоя девица пойдет с нами. — Он хищно улыбнулся. — Увести их!
Глава 5
POV Дерек
– От них давно не было вестей. Всего одно письмо, и в нем три слова: «Все в порядке»… Неужели у них совсем нет времени написать побольше этих трех слов? Например, как их здоровье? С какими трудностями они столкнулись? — устало сказал я своей матери, когда она зашла в мои покои, чтобы почитать мне Библию.
Покинув постель, вопреки стенаниям матери, я расхаживал из угла в угол своей огромной королевской опочивальни. Мне ужасно надоело прятаться от всех и не выходить даже в коридор, обеденный зал или сад. Да, я отравлен, и силы покидают меня, но, черт побери, я все еще жив и уверен, что продержусь до того, как из путешествия вернется моя супруга. Конечно, если она вообще вернется: ее путь опасен, нужные травы охраняют страшные чудовища, а ее помощником в борьбе с ними она взяла придворного лекаря! Разве он сможет спасти ее от смерти?
«Где они сейчас? Чем заняты? Почему не сообщают о себе и своем пути? А что, если Сильвия просто-напросто сбежала с этим молодым красивым лекарем?» — Последний вопрос заставил меня задуматься, и я остановился посреди комнаты, переведя взгляд на женщину, даровавшую мне жизнь, в поиске ответа.
— Оставь волнения, сын мой. Возможно, у них нет возможности писать длинные письма. Не стоит забывать, что их путь долог и тернист, а яд по-прежнему отравляет твои тело и разум. — Мать поднялась с деревянного, обтянутого бархатом стула и подошла ко мне. Какое-то время мы молча смотрели в глаза друг друга, но затем она продолжила. — Тебя ведь не это волнует? Я вижу в твоих глазах боль, ревность и сомнения. С тех пор, как Сильвия уехала в сопровождении придворного лекаря, ты словно ушел в себя.