Воронья Кость
Шрифт:
Вдруг мысль, холодная, словно ледяная сосулька, скользнула в голову — а если это ловушка, чтобы заманить его на остров Мэн?
Он произнёс это и увидел, как Хоскульд презрительно усмехнулся.
— Зачем Орму отправлять тебя в ловушку? — ехидно заметил Хоскульд. — Орм хорошо знает монахов. Они записали это сообщение не только для Орма, но и для себя.
Это было правдой, которую Воронья Кость признал — он знал, что монахи скопируют послание в свои летописи, и если он отправится на остров Мэн, то довольно просто найдет это послание, — назовёт имя Орма и выложит немного серебра. Но, несмотря на это, он всё ещё хотел погрузить
— Доставь меня на остров Мэн, торговец, — резко произнес юноша. — А если это займет слишком много времени, или я найду вдруг у тебя это послание, или если ты обманешь меня, — я отправлю тебя на корм рыбам.
— Никуда мы не попадём, — Онунд прервал его раздраженным ворчанием, склонившись над рулевым веслом, так что горб над его плечом вздымался как остров. — Мы дрейфуем, пока не закрепим его. Тащите любую веревку, какая у вас есть — и я в целости приведу корабль к берегу, а там мы поищем подходящую кожу.
— И я бы поторопился, горбун, — произнес оркнеец Халк, глядя в сторону далекой земли. — Кажется, акулы обнаружили свою треску.
Все обратили взоры на еле заметную линию суши, на фоне которой мелькали крошечные белые всплески от вёсел, и они становились все больше и больше.
— Все мы обречены, — прошептал Горм, выпучив глаза, а затем подпрыгнул, когда Кэтилмунд хлопнул его по спине.
— Напрасно ты так раскис, — произнес он.
Горм увидел, что побратимы Обетного Братства оживились. Воины открыли свои морские сундуки, разворачивали кольчуги, завернутые в овчину, доставали куполообразные шлемы, украшенные великолепным султаном из конского волоса, смазанные жиром, чтобы уберечь металл от морской соли и влаги.
— Пришла наша очередь поработать, — пробормотал Мурроу мак Маэл, ухмыляясь, и поднял свой топор с длинной рукоятью. — Ты можешь присоединиться, если тебе это по душе, или просто наблюдай в стороне.
Горм облизал сухие губы и взглянул на остальных моряков "Быстро скользящего", которые также в оцепенении пялились на побратимов.
***
Не страшно. Расслабься, ведь они не фризы.
Хродфолк улыбался, хоть его и терзала зубная боль. Зубов и так осталось немного, и в последнее время они болели, не переставая, но даже эта ноющая боль не смогла стереть улыбку с его лица, когда наблюдатели с холма принесли весть, что недалеко от берега покачивается пузатый торговый корабль, похожий на больную корову.
Давненько им не попадалась такая добыча. Корабли проносились мимо их берега как стрелы, подумал Хродфолк, бормоча себе под нос, потому что моряки знали об убийственной славе жителей этого побережья.
Он повернулся к двум десяткам своих людей, вспотевшие гребцы покряхтывали от натуги, длинная узкая лодка разрезала неторопливо бегущую черную зыбь. На его лодке не было ни мачты, ни паруса, поэтому грузовые суда вечно обгоняют нас при хорошем попутном ветре, подумал Хродфолк, а нам остается лишь грести следом.
Но не в этот раз. На этот раз будет кровь и добыча.
— Быстро, быстро, — проревел он, звук собственного голоса в голове вызвал прилив зубной боли. Добыча звала, он уже видел, чувствовал её — шерсть, зерно, шкуры. Бочки, полные соленой рыбы, или пива, или сыра; ящики, набитые костью, пряжками, сапогами, перцем. А возможно даже серебром или золотом. Мёд или какие-нибудь сладости после долгой зимы. Рот наполнился слюной.
— Быстро, — кричал он, его люди, с растрепанными волосами и бородами, хрипя ворочали вёслами, под руками оружие, чтобы схватить его, когда они бросят грести и втянут весла.
Хродфолк уставился на пузатый корабль, сосредоточив на нем всю свою боль. Он порвёт их. Он их просто разорвёт...
Они неслись к борту медленно покачивающегося торгового судна и заметили бледные лица, — четверо, может шестеро моряков, и от этого зрелища щербатая улыбка Хродфолка стала еще шире. Весла яростно опускались в воду, затем за пару мгновений их с грохотом уложили внутри, а в это время длинная лодка мягко ткнулась о борт кнорра. Налетчики бросили веревки, чтобы притянуть лодку к кнорру; остальные схватились за оружие и начали карабкаться на высокий борт своей добычи, Оскалившийся Хродфолк, будучи во главе своей стаи, сжал в каждой руке по топору.
Они удивились, когда внезапно над бортом поднялась сомкнутая линия щитов, словно перед ними захлопнулась дверь. Огромный бородатый топор на длинной рукояти прочертил дугу над головами, заставив Хродфолка от неожиданности отпрянуть в сторону, хотя целью был совсем не он. Топор в цепких и сильных руках вонзился в борт их узкой лодки, подтягивая её к кнорру, словно любовник, сжимающий столь желанную талию девушки в объятиях.
Воронья Кость увидел разинутый щербатый рот вожака этих фризских налетчиков, его лицо превратилось в огромную руну "ужас", когда тот увидел щиты, а за ними и воинов, облаченных в кольчуги, вооруженных копьями, скалившихся из-под железных шлемов, украшенных плюмажем из конского волоса.
Воронья Кость метнул копьё, которое вошло прямо в щербатый рот врага, тот завалился назад, разбрызгивая зубы, кровь и мозги на своих людей. Олаф метнул второе копье левой рукой и попал в бедро другого фриза, пригвоздив его к лодке — враг пронзительно завопил, словно чайка.
Промелькнули еще несколько копий, и налётчики в длинной узкой лодке закричали и заметались словно преследуемые лисами куры. Одни схватили весла и попытались оттолкнуть лодку, но топор Мурроу с длинной рукоятью, и его хватка, крепкая, словно железный браслет, удержали её. Раздались всплески — фризы бросились в воду, не дожидаясь смерти, потому что с борта утлой длинной лодки побратимы Обетного Братства выглядели довольно грозно: словно железные столпы, с большими круглыми щитами, копьями и клинками. Фризские налетчики в шерстяной одежде цвета грязи и угля были вооружены лишь копьями с ржавыми наконечниками и топориками.
У некоторых из них не было даже и этого, и Дросбо отступил на полшага назад, когда один из налетчиков, обезумевший от страха, отчаянно, как крыса в бочке, бросился на него, вопя и размахивая ножом. Нож лишь со слабым шелестом чиркнул по кольчуге — Дросбо позволил противнику ударить, а сам улыбался, глядя на фриза, который понял, что у него ничего не выйдет.
В тот момент, когда противник сообразил ударить ножом в лицо, Дросбо обрушил на него сверху меч: рубящий удар пришелся фризу между шеей и плечом, раздался влажный чавкающий звук, клинок вышел из подмышки, и отрубленная рука вместе зажатым в кулаке ножом упала за борт.