Воровка
Шрифт:
Но нашим предшественникам очень повезло.
Дверь с лёгкостью распахнулась, и мы окунулись в смрад отравляющего газа с головой. Дышать было трудно, кислорода катастрофически не хватало, воздух вызывал тошноту…
Перед нами открылось огромное пустое пространство. На сколько хватало силы приборов ночного видения, оно было совершенно пустым, лишь вдали маячили какие-то стеллажи, заполненные непонятной массой и образующие множество разветвлений.
Нас ждал очередной лабиринт.
Не сговариваясь, мы рванули налево — самый маловероятный выбор большинства загнанных людей.
Хоть в подобных ситуациях каждый обычно становится сам за себя, я не могла не обернуться и не проконтролировать напарника. Он бежал за мной след в след, стараясь дышать как можно реже, явно уступив первенство — ведущей, пусть и неофициально, вновь стала я.
И тут же, у стеллажей, передо мной встал сложнейший выбор — через одинаковые промежутки открывались длинные проходы без каких-либо разветвлений. Не было ничего, что могло бы помочь мне определиться, никаких опознавательных знаков, а что было под тканью, прикрывающей бережно упрятанное в бункер сокровище, мы могли только догадываться…
Я встала, не в силах решить, куда направиться.
— Бери правее! — Крикнул мне Ганс, исчезая в одном из левых коридоров.
Не раздумывая, я прыгнула в тот, что находился от меня справа.
Мы разделились, чем возможно совершили непростительную ошибку… Мой напарник остался от меня через два коридора.
Вскоре послышался звук падающих на камень металлических предметов. Ганс что-то искал, и у меня не было времени выяснять, что именно. Я рванула ближайшую тряпку одной рукой, тут же сорвала ткань с другой и краем глаза отметила свои находки — шлемы. Следующими оказались приборы ночного видения старого образца в форме очков, а также линия микроскопических глазных линз с небольшим внешним пультом управления, закрытая из-за резко возросшей частоты потерь этого дорогостоящего оборудования — до автоматизации их работы дошли несколько позже, что значительно увеличило размер, но зато ликвидировало сложности использования. Чуть дальше я наткнулась на военный аналог комма, крепящийся на лоб и опускающий к глазам прозрачный голографический экран одним движением. В своё время их тоже забраковали как непригодные к использованию — у солдатов стали наблюдать резкое ухудшение зрения. Потом я пропустила целый арсенал головного оружия, от лазерных пушек, до мини-гранатометов со специальными плечевыми креплениями — для защиты хрупкой шеи носителя от отдачи… И наткнулась на противогазы.
Это было то, что надо! Воздуховырабатывающие шлемы, маски, фильтрующие вставки в нос…чего там только не было! Однако я схватила проверенный временем обычный противогаз, способный скрыть мою личность от дотошных камер, без которых не обходится ни одно приличное подземное хранилище.
Маска села, как влитая, края тут же облепили голову и приняли форму моего лица, не забыв про ткань, прикрывающую кожу. Щёлкнул тумблер, и я наконец смогла вдохнуть полной грудью.
Разбираться с креплениями очистителя было некогда, поэтому я просто закинула его в нагрудный карман, прихватила ещё один противогаз и поспешила к напарнику.
Шум из нужного мне прохода прекратил доноситься до того, как я выбежала из своего коридора, но шанс на спасение ещё оставался. Датчик на фильтре определил отравляющее вещество как гауриний — газ, вызывающий полную токсикацию организма, в первую очередь нервной системы, приводящую сначала к потере контроля над собственным телом, затем обмороку и, наконец, смерти мозга. Очень быстро и лёгкие прекращали свою работу, но последним всё же останавливалось сердце, не получающее более сигналов от головы. Правда с гибелью нервной системы, человека всё равно было уже не вернуть, так что все эти остаточные судороги умирающего организма не имели никакого значения…
Времени было в обрез. От первой стадии до начала второй счёт шёл на секунды, до третьей — считанные минуты, в зависимости от крепости организма.
Ганс был физически здоров, что увеличивало его шансы.
Я нашла его неловко упавшим на бок. Его грудь тяжело вздымалась, глаза под закрытыми веками судорожно бегали. Мозг боролся.
Со стороны прикрепление противогаза выглядело не лучшим образом: маска оживала, растягивалась, ощупывала лицо человека и медленно застывала… Будто какое-то инородное существо пыталось полакомиться, но, переоценив свои силы, погибало, намертво прилипнув к несостоявшейся жертве.
Теперь на нас с Гансом красовались одноразовые индивидуальные образцы защиты от всех видов газовой и биологической атаки времён их производства. Они предназначались как раз для подобных экстренных случаев — компактные, лёгкие и неощущаемые при ношении, а, главное, быстроодевающиеся.
Однако напарник не торопился приходить в себя, а мне нужно было срочно найти и отключить подачу газа, чтобы не ждать, пока электроника сделает это сама, и затем запустить очистку помещения, почему-то не сработавшую при попытке прошлого вторжения неизвестных в бункер.
Я встала с колен и вдруг почувствовала сильнейшую слабость.
Уже перед самым падением я вспомнила, что гауриний выводится из организма всеми возможными способами, но далеко не сразу, имеет накопительный эффект и после пяти минут ровного дыхания в помещении, заполненным им до кислородного предела, никакой противогаз уже будет не в силах спасти несчастного…
Вообще мне простительно было бы и вовсе этого не знать, просто у Инквизитора в библиотеке не оказалось нормальных книг, и я успела вскользь просмотреть парочку о военных достижениях планеты за последние сто пятьдесят лет.
Жаль, что мне это не сильно помогло…
За старое. Возврат
В себя я приходила трудно и мучительно. Первым делом я попыталась восстановить в памяти произошедшее, и очень обрадовалась — я помнила всё до последнего мгновения, а значит мой мозг не успел серьёзно пострадать. И причину подобной милости я видела лишь в одном — система защиты была рассчитана на один выпуск газа с условием его дальнейшего возвращения в резервуары на случай повторного использования, а так как здесь не сработала система очистки, гауриний, в виду своей тяжести, большей частью опустился на пол, в связи с чем нам довелось дышать его остатками, зацепившимися за стеллажи и неровности стен основного коридора, а также частицами, поднятыми нашим бегом… Да и вообще за столь большой промежуток времени он вполне мог несколько растерять свои смертельные свойства.
Если мне это было на руку, то Гансу не повезло оказаться прямо в самой концентрации яда…
Я повернула голову в сторону напарника. Увиденное меня не сильно успокоило — он всё ещё был без сознания, хотя и дышал. Какова была степень повреждения его мозга оставалось для меня загадкой.
Подняться удалось с третьей попытки. Мышцы затекли, тело ныло, кости ломило… И причиной был совсем не холод, точнее не он один.
Я посмотрела на комм, но тот оказался не пригоден к работе. Потеря связи с внешним миром заставила его сойти с ума и сгореть, оставив мне в качестве воспоминания ожог запястья.