Воровская корона
Шрифт:
В «Райской благодати» все было значительно скромнее. Но шампанское все же лилось реками, а в чудачествах посетители и вовсе превосходили промышленников. Самой невинной забавой считались сцены из «Лебединого озера», которые балерины танцевали на столах. Все бы ничего, но только выступали барышни, презрев мораль, в одних пуантах.
В дверях ресторана стоял широченный швейцар с длинной ухоженной рыжей бородой. Она являлась главным предметом его гордости. Завитая и расчесанная, борода напоминала руно, добытое бесстрашным Ясоном. А сам он, в длинной ливрее, смахивающей на античную
Двери машин открылись почти одновременно, и из них высыпало восемь человек с револьверами в руках. Держались они уверенно, зная, что вряд ли найдется смельчак, чтобы преградить им дорогу. Первым шел Кирьян, с лица которого не сходила доброжелательная улыбка. Он мило кивал встречавшимся на пути дамам, как будто в руке держал не револьвер, а букетик гвоздик. Некоторым из дам, наиболее привлекательным, он посылал воздушные поцелуи.
Разглядев приближающегося Кирьяна, швейцар широко распахнул дверь, торжественно проговорив:
— Прошу вас, господа!
Кирьян лишь слегка кивнул на его любезность и бросил через плечо следовавшему по пятам Макею:
— Дай дядьке пятак на пряники. Все-таки при деле стоит, не бить же его по мордасам. И пусть помнит милость Кирьяна Курахина!
Макей выгреб из кармана мелочь и, не считая, сунул ее швейцару.
— Ох, спасибо, молодцы, — поблагодарил швейцар, как будто получил щедрейший подарок. — Уж я-то за вас помолюсь!
— Помолись, батька! Помолись! — услышал слова швейцара Кирьян. — А то за нас и словечка перед господом богом замолвить некому!
Он уверенно вошел в ярко освещенный зал, небрежно отстранил угодливо подбежавшего официанта и с радушной улыбкой объявил:
— Господа, прошу соблюдать спокойствие, это налет! Деньги на стол!
В зале мгновенно повисла угрюмая тишина. Так бывает в предгрозовую минуту. Сейчас треснет ломаной линией небосвод и холодным ливнем окатит присутствующих. Казалось, застыл даже танцор в воздухе. Но вот шумно приземлился, едва не упав.
Кирьян, продолжая улыбаться, сказал:
— Закройте рты, господа. Я не явление Христа народу, я всего лишь обыкновенный жиган. — Он подошел к одному из столиков и, закатив глаза, произнес: — Господи, какие яства вы изволите кушать!..
Подбежал хозяин заведения. Тучный, на кривеньких ножках, он чуть ли не с поклоном поинтересовался:
— Может, отужинать изволите?
Даже дорогой фрак не сделал его элегантнее. В нем каждой клеткой проступал бывший буфетчик трактира, и, как и в былые годы, от него пахло квашеной капустой.
— Не могу, — ответил Кирьян. Он явно сожалел, что приходится отказывать такому учтивому господину. — На работе я, понимаешь… Как-нибудь в следующий раз непременно забегу.
И бывший буфетчик, натянуто улыбаясь, проговорил:
— Заходите… всегда будем рады.
Трое жиганов остались снаружи, двое — застыли у дверей. А сам Кирьян в сопровождении Макея и Степана неторопливой хозяйской походкой направился к застывшим от ужаса гостям. Кирьян любил собирать денежную жатву, считая, что без подобной практики можно потерять квалификацию. Что это за хирург, который несколько лет не держал в руках скальпель. Что же это будет за жиган, который давно не пытал шальной удачи!
За первым столом сидели две женщины и мужчина. Дядька был заметно напряжен, а женщины, испуганно улыбаясь, целиком уповали на свое природное кокетство. Курахину не хотелось их разочаровывать, и потому он любезно интересовался:
— Я не потревожил вас, господа?
— Ну что вы, нам интересно взглянуть на такого известного… человека, — сказала белокурая дама, та, что была помоложе.
Кирьян продолжал играть свою роль:
— Вы преувеличиваете мою популярность… Впрочем, приятно слышать! Господи, мадам, как вы прекрасны! Разрешите преподнести вам подарок.
Женщина была заметно смущена.
— Мне никогда не делал подарков такой необычный мужчина.
— Вы мне льстите, мадам. — Кирьян вытащил из вазы, стоявшей посреди стола, букет алых роз и протянул их женщине. Капли воды со стеблей закапали прямо в салат. — Прошу вас… только не надо отказываться. Мужское сердце ранимо, вы можете меня очень обидеть.
Женщина с улыбкой взяла цветы. Взгляды всех присутствующих были обращены в ее сторону. Она чувствовала себя смущенной, точно курсистка в гинекологическом кресле.
— Хм… Никогда не думала, что… жиганы такой обходительный народ.
Кирьян улыбнулся:
— О нас много рассказывают разных нелепиц… Если бы вы хорошо знали жиганов, то могли бы твердо сказать, что лучших людей вы не встречали за всю свою жизнь. Каждый из нас большой мастер давать советы. И мы разбираемся в женской красоте. Я хочу сказать, мадам, у вас необыкновенно красивая шея. Я едва сдерживаю желание, чтобы не прижаться к ней губами. Но она имеет один изъян…
— Это какой же? — кокетливо повела плечиком женщина, принципиально игнорируя предостерегающие взгляды, бросаемые в ее сторону почтенным кавалером, сидящим рядом.
Этот нахальный жиган нравился ей все больше.
— На вашей шее очень большие бриллианты. — Улыбка женщины мгновенно увяла. — Уверяю вас, они портят вашу лебединую шею. Давайте я помогу вам снять их.
— Я сама! — холодно произнесла дама и, отцепив колье, протянула Кирьяну.
— Господи! Ну что я говорил. Так значительно лучше. Вы просто восхитительны. Эта встреча оставит в моей душе незабываемый след.
Белокурая красавица скривилась:
— В моей тоже.
— Не сомневаюсь… Надеюсь, мы с вами еще встретимся и очень мило проведем свободное время, — Кирьян слегка приподнял шляпу.
Передав Макею колье, Кирьян повернулся к ее соседке, брюнетке средних лет. Макей, даже не взглянув на ювелирное изделие, сунул его в холщовый мешок.
— Вы только посмотрите на ее пальцы. Друзья, это просто само совершенство. Вы позволите, мадам, если я их поцелую? — куражился Кирьян. Женщина неловко кивнула. Кирьян приподнял ее невесомую ладонь и приложил к своим губам. — Боже ты мой, а какие они все-таки сладенькие. Я очень завидую мужчине, который делает это каждый день. А что это у вас на безымянном пальце?