Воровская корона
Шрифт:
Ругаться Игнат Сарычев умел. Личный состав сумел убедиться в этом, едва только новый начальник МУРа перешагнул порог Петровки. Оно и понятно — флотская школа! Заприметив в коридоре грязь, он тут же поманил к себе дежурного и, изъяснившись по матушке, вспомнил всех его предков до седьмого колена, а потом, одернув на себе резкими движениями выцветшую чуть ли не добела гимнастерку, мирно заключил:
— В общем так, чтобы здесь была такая же чистота, как на палубе. Тебе понятно, что это такое?
— Никак нет, товарищ начальник уголовного розыска! — вытянувшись, честно признался дежурный.
Сарычев
— Если в следующий раз на платке будет хотя бы помарка… считай, что мы с тобой не сработались.
Именно с этого дня в помещении сделалось необыкновенно опрятно. От налипшей грязи были отмыты даже потолки. А у входа, почти по-домашнему, лежала истертая ногами половая тряпка. И каждый входящий, натолкнувшись на суровый взгляд караула, непременно старался освободить подошвы от налипшей грязи.
Порядок Игнат Сарычев любил. И сослуживцы мгновенно окрестили его Боцманом.
— Мы так и сделали, Игнат Трофимович, — виновато залепетал Кравчук, — но они были на машинах. Загрузились и поехали. Нам за ними не поспеть. Петр Замаров попытался задержать их, да они его чуть не пристрелили. Пулей фуражку на нем сбили.
— Известно, кто сообщил о налете на «Райскую благодать»? — спросил Сарычев.
— Швейцар из ресторана, мы с ним давно уже работаем, — отвечал Кравчук.
— Ладно, хорошо. Ваши соображения?
— Мы насчитали пять ресторанов, где он любит появляться. Они постоянно под наблюдением наших людей. И как только Кирьян появится, мы сразу же об этом узнаем.
— А вы уверены, что он появится?
— Не тот он человек, чтобы прятаться в малине.
— Так вот я вам хочу сказать, этого мало. Сегодня же нужно организовать облаву в Столешниковом переулке. Этим делом займешься ты, Замаров.
— Так точно, товарищ Сарычев, — сделал попытку подняться Петр Замаров.
— Да не вставай ты, — отмахнулся Игнат. Опер-уполномоченный сконфуженно сел. — Здание у церкви Рождества Богородицы знаешь, старенькое такое, покосившееся?
Замаров кивнул. Присутствующие в который раз удивились умению Сарычева вникать в суть. В Москву едва ли не вчера приехал, а город уже знал так, словно это был порт приписки.
— Да.
— Возьмешь с собой человек десять красноармейцев и оцепишь дом. Он может отсиживаться там. Место удобное, находится в самом центре, и расчет на то, что мы даже не подумаем об этом.
Ты, Савелий, — обратился Сарычев к Кондрашову, — поедешь со своими ребятами в Мансуровский переулок. В тот дом, что выходит на Пречистенку. Блатхата находится на втором этаже. Винтовками греметь не надо. Оденьтесь соответственно. Зайдете парами в дом и рассредоточитесь на этажах. Не светитесь перед беспризорниками. Они народ зоркий, и связь у них отлажена будь здоров! Как только жиганы прибудут, хату брать не мешкая. Арестовать всех. Еще не забудьте Кривоарбатский переулок, там часто собираются жиганы и карманники. Всех задержанных нужно тщательно допросить, может, кто-нибудь из них знает о Кирьяне. Этим займись лично ты, Федор. Дело хлопотное, но дает очень неплохие результаты, это мне известно еще по питерским операциям. А вечером пройдитесь по ресторанам, может быть, если повезет, среди завсегдатаев объявится и наш знакомый. — Игнат Сарычев посмотрел на часы. — Все! Больше никого не держу. За дело!
Как только вышел последний оперативник, Игнат скинул с себя гимнастерку, надел гражданский костюм, нацепил на палец золотой перстень и вышел из кабинета.
У входа его встретил решительный взгляд красноармейца, стоящего в карауле. Он уже сделал было шаг, чтобы задержать подозрительного человека, но неожиданно узнал в нем начальника МУРа. Смущенно отошел в сторону, пропуская. И когда Сарычев вышел из здания, с нескрываемым интересом посмотрел ему вслед.
— Ты точно это знаешь? — спросил Кирьян, поглаживая белую сибирскую кошку с разноцветными глазами.
— Да.
— Жаль, — искренне вздохнул жиган. — Он мне понравился. Породистый такой дядька, да и борода у него на редкость знатная. Такую бороду, как у него, наверное, лет пять растить надо.
Один глаз у кошки был голубой и необыкновенно ясный. Она неподвижно и мудро смотрела прямо перед собой. Кирьян кошек любил, потому что они гладкие и любят ласку. Дотронулся до нее, а она уже и хвост задрала от удовольствия. С собаками подобного не происходит. Ты ее погладил, а она тебе может и руку по локоть оттяпать.
— Дольше, — очень серьезно заметил собеседник Кирьяна, жилистый человек неопределенного возраста. — У моего дядьки такая же борода, так он ее всю жизнь растил.
— Ладно, не о том говорим… Вот оно как получается. Я, значит, в кабак захожу, а за мной уже глаза приставлены. Ну что ж, спасибо, услугу твою не забуду.
— Мне бы сегодня… — слегка замялся жилистый. — В последнее время у меня траты большие.
— Ну да, я понимаю, — охотно согласился Кирьян и молча отсчитал тысячу рублей. — Мне нужен Хрящ! Он меня обидел! Где его найти?
— Я могу сказать, где он живет, но это тебе ничего не даст. Дом находится под постоянной охраной. Тут как-то шлялась у его дома пара каких-то бродяг, так их под руки подхватили и на Лубянку спровадили. Больше их никто не видел.
— Ты хочешь сказать, что он все время ходит с охраной?
— Да… Хотя говорят, что он выходит куда-то вечерами. А вот куда, неизвестно: не то подружка у него какая на стороне завелась, не то еще что.
— Вот тебе еще тысяча, — небрежно бросил жиган на стол стопку купюр. — Мне нужно знать о Сарычеве как можно больше. Он меня обидел, а таких вещей я не прощаю. И еще узнай, где этот его прихвостень, Васька Кот.
— А он-то тебе зачем? Охота ли пачкаться?
— Не скажи, — протянул Кирьян. — Он ведь жиган и давал клятву. Не придумать для жигана худшего греха, чем снюхаться с легавыми.
— Хорошо… Попробую узнать, хотя это будет непросто.
— Наша жизнь вообще штука очень непростая, — сдержанно заметил Кирьян.
— И еще вот что, — сказал собеседник, поднимаясь, — на старые малины не ходи, там тебя гости дожидаются.
— Спасибо, что предупредил, — задумчиво протянул жиган. — Нет, не сюда, — придержал он гостя у самых дверей. — Давай через черный ход, там тебя машина будет ждать, только лицо спрячь, мало ли кто может увидеть.