Воровской общак
Шрифт:
— А если я возьму и останусь? — спросил Руслан с лестничной площадки.
— Тогда ты очень меня разочаруешь, — ответила Рита. — Конечно, если это не означает, что ты принял мое условие.
— Нет, не принял.
— Ну и прощай!
Дверь захлопнулась с таким звуком, как будто это была крышка гроба. Руслан вздрогнул, покачал головой и пошел прочь. На душе было темно и холодно, как в огромном пустынном зале, где закончился праздник.
3
Весь
Чего Руслан не ожидал, так это обилия киевлян в парке. Они гуляли, сидели на лавочках, толпились вокруг бродячего музыканта, исполняющего на гитаре затейливые испанские мелодии. Поняв, что с полноценным отдыхом придется повременить, Руслан поволок гудящие ноги по аллее, высматривая место, где можно было бы приземлиться. Отыскав, наконец, пустую скамейку на отшибе, он сел, с наслаждением вытянул ноги и, чтобы убить время, позвонил домой.
В прошлый раз он разговаривал с матерью позавчера, но это не помешало ей упрекнуть его за то, что он совсем про нее забыл.
— Ну что ты, мама, — воскликнул Руслан. — Как ты могла подумать такое!
— А что мне еще думать, когда мой родной сын катится по кривой дорожке, — сказала мать.
Захотелось ее поправить: мол, катятся по наклонной плоскости, а по кривой дорожке все-таки идут, но Руслану было не до правил русского языка.
— Никуда я не качусь, — возразил он.
— Да? А что же ты делаешь?
— В настоящий момент гуляю. Потом к девушке одной хорошей в гости пойду, — зачем-то соврал Руслан. — В общем, все у меня хорошо.
— Ага, — сказала мать, — поэтому милиционеры тобой интересуются.
— Милиционеры?
— Уже три раза заходили. Ищут тебя. И найдут раз ты…
Мать не договорила. «Знает», — понял Руслан.
— Раз я что? — спросил он, испытывая неприятный холодок в животе, как при стремительном спуске с горки.
— Убийца.
Это был даже не шепот, а еле слышный шелест.
— И ты им поверила? — спросил Руслан.
— Хочешь меня разубедить? — ответила вопросом на вопрос мать.
— Иначе нельзя было, мама. Или я, или он.
— Лучше бы он… — Несколько секунд в телефонной трубке было тихо, а потом мать повторила, на этот раз громче и решительней: — Да, лучше
— Я твой сын, не забыла?
Задав этот вопрос, Руслан почувствовал во рту такую горечь, словно полынь пожевал.
— Помню, — тихо ответила мать. — Не повезло мне с сыновьями. Что ты пропащий, что твой сводный брат, Павел…
Это была отличная возможность перевести разговор в другое русло.
— Кстати, — сказал Руслан, — как он? Я его в последний раз еще перед отсидкой видел, он на флот податься собирался…
Речь шла о Павле Самсонове. У него и Руслана была общая мать, но разные отцы, так уж распорядилась судьба. Они никогда не были особенно близки, потому что провели детство и юность порознь, но испытывали взаимную симпатию. Родная кровь ли была тому причиной, или схожесть характеров, а, может, еще что-нибудь, но Руслана и Павла всегда тянуло друг к другу. Если бы не разные стежки-дорожки, то они вполне могли бы стать настоящими друзьями.
Словно в подтверждение этого мать вздохнула и сказала:
— Не моряком Павел стал, а душегубом. Так люди говорят.
— Откуда они знают? — рассердился Руслан. — Мало ли кто что болтает.
— Людям виднее.
«Ну и целуйся со своими людьми», хотел сказать Руслан, но сдержался. Все-таки он разговаривал с мамой… мамочкой… матушкой…
— А что Павел говорит по этому поводу? — спросил он.
— Пропал, — ответила мать с очередным вздохом. — Ни слуху, ни духу. Не звонит, не показывается. Одна я осталась, совсем одна.
— Я скоро приеду, — пообещал Руслан, потому что не мог не пообещать.
— Нет. Не приезжай.
— За меня опасаешься?
— За себя, — сказала мать, и голос ее сделался каким-то неживым, плоским и деревянным. — Боюсь, опять тебя приголублю, опять прощу, а нельзя.
— Почему нельзя? — опешил Руслан.
— Во грехе ты живешь. Главные заповеди Христа нарушаешь: не укради, не убий… Нечего тебе в моем доме делать. — Материнский голос постепенно набирал силу, делаясь все более громким, эмоциональным. — Я долго думала и наконец решила. Не сын ты мне больше. Отрекаюсь я от тебя и от Павла тоже отрекаюсь. Живите, как знаете, а меня не трожьте. Бог вам судья.
— Что же ты говоришь такое, мама?!
— Уже ничего не говорю. Уже все сказала. Прощай. Об одном прошу, не рви ты мне больше сердце материнское. Забудь дорогу домой. И не звони мне больше, слышишь?
— Слышу, — тупо сказал Руслан.
Но мать уже отключила телефон, и его голос упал в пустоту.
«Больно, — подумал он. — Господи, как больно! Нужно срочно забыться. Нажраться? А вот нажрусь!»
И, сплюнув, Руслан направился прямиком на хату, громко именуемую «малиной» мелкими столичными мазуриками и ворами.