Воровской общак

Донской Сергей Георгиевич

— Тихо! — цыкнул Ринат, не оборачиваясь.

Земфира тоже смотрела на катер. Ее пальцы были сжаты в кулаки, ноги были напружинены так сильно, что слегка дрожали. Руслан подумал о том, как сильно он ее любит. Потом отвел взгляд. Этот мир был устроен так, что места для любви в нем было очень мало. Ненависть, смерть, боль, предательство — этого добра сколько угодно. А вот любовь…

Руслан уставился немигающими глазами на катер. Суденышко с желто-голубыми полосами остановилось в пяти метрах от борта шхуны, покачиваясь на слабеньких ленивых волнах.

— Кто такие? — спросил лейтенант.

Мальчишеский чубчик придавал

ему вид беспечный и несерьезный. Ринат даже слегка успокоился, увидав его вблизи. Он и не подозревал, что видит перед собой человека крайне опасного, неуравновешенного и невменяемого. На счету лейтенанта были две изнасилованные девушки и одна задушенная. Его звали Арсен Стародворченко, он был родом из крохотного поселка с незапоминающимся названием. Там его бросила нареченная, обозвав прилюдно импотентом, оттуда он отправился поступать в военное училище, закончил его и был направлен в Одессу. Где-то между этими этапами жизненного пути лейтенант Стародворченко совершил свои преступления. Задушенная жертва провинилась лишь в том, что имела несчастье быть похожей на оскорбившую его невесту. Две другие подвернулись лейтенанту в приморской зоне Одессы, он даже не потрудился узнать, как их зовут. А теперь, адресуя вопрос хозяину шхуны, он косился в сторону его дочери.

Он давно жалел о том, что не прикончил тех двух одесситок, попавшихся ему во время патрулирования. Дело было даже не в том, что он подарил жизнь жертвам, которые пообещали молчать, спасая свою шкуру, а впоследствии могли передумать. Нет, они не передумали. Никто Стародворченко не допросил и не задержал для выяснения обстоятельств. Но это лишь убедило его в собственной безнаказанности. Он хотел испытывать пережитый восторг снова и снова. Где-то ему попалась статья о том, что люди во время удушения испытывают бурный оргазм. Стародворченко очень хотелось проверить, так ли это. Он не просто смотрел на Земфиру, он примеривался к ее тонкой шее, старался угадать, как исказятся черты ее лица, как вылезут из орбит ее темные глаза, похожие на две спелые маслины. «И, — подумал лейтенант Стародворченко, — сколько бы она ни билась, пальцы я на этот раз не разожму».

Спохватившись, он встряхнул головой и повысил голос:

— Я, кажется, спросил, кто вы такие?

— Свои мы, — заискивающе произнес Ринат, что звучало довольно странно при его богатырской комплекции. — Заплыли, вот, по-соседски. Переговорить бы, лейтенант. Кон… конфиденциально. В смысле, с глазу на глаз.

— О чем? — бесстрастно спросил Стародворченко, уставившись на потупившуюся Земфиру.

Солдаты по обе стороны от него тоже пялились на девушку. Тот, что носил очки, машинально водил языком по истрескавшимся губам с белыми капельками в уголках. Босоногий почесывался с той непринужденностью, что сделала бы его своим в любой стае приматов.

— О взаимопонимании, — все так же заискивающе сказал Ринат. — Раньше душа в душу жили, так чего же сейчас собачиться?

Глаза лейтенанта Стародворченко переметнулись на его лицо и застыли, не мигая.

— Так вы крымчане? — спросил он ничего не выражающим тоном.

— Не все.

— Что значит, не все?

— Хлопцы с Украины, — пояснил Ринат, ткнув большим пальцем через плечо, — ну а мы с Земфирой из поселка Рыбачий, что возле Евпатории. Слыхали?

— Крымча-ане, — протянул лейтенант Стародворченко и лицо его приняло довольное выражение. — Какого же хрена вы через границу

заперлись? Визы есть? Декларации таможенные заполнили?

— Какие визы, какие декларации? — В стремлении выглядеть подобострастным, татарин даже сделался меньше ростом. — Говорю же, мы по-соседски заглянули. Сейчас обратно поплывем.

— Туда, сюда, обратно, тебе и мне приятно, — пробормотал пограничник в синих очках.

Пробормотал тихо, себе под нос, но Земфира, разумеется, услышала.

— Дурак, — сказала она.

— Я про морские круизы, — осклабился обладатель очков. — А ты что подумала?

— А я подумала, что ты дурак.

— Доча! — предостерегающе шикнул Ринат.

— Доча? — переспросил пограничник во вьетнамках. — А я решил — молодуха твоя.

— Ща будем свататься, — дурашливо проорал его приятель. — Чур, я первый.

— Тогда тебе в коровник, клоун, — отбрила его Земфира. — Или еще лучше в курятник.

На протяжении этой словесной перепалки лейтенант помалкивал, изучая пассажиров шхуны. Не стал он вмешиваться, и когда пограничник в очках, не найдя достойного ответа, просто обозвал Земфиру шлюхой. Его товарищ высказался еще резче.

Руслан приготовился вскочить на ноги, но был остановлен предостерегающим взглядом Рината. Самсон тоже остался сидеть на месте. Лейтенант Стародворченко отметил это про себя, как отметил и то, что Земфира покраснела до корней волос, услышав ругательство в свой адрес. Ей не пришло в голову ничего лучше, чем назвать владельца синих очков педиком. Затем, топнув от избытка чувств ногой, она предположила, что пограничник во вьетнамках срочно нуждается в педикюре и эпиляции.

Возмущенные пограничники пригрозили, что сейчас заберутся на шхуну и разнесут там все к чертовой матери, а одной чересчур болтливой сучке вырвут язык и вставят в одно место. Ринат, попытавшийся увести дочь, не справился с ней. Вырвавшись из отцовских рук, она подбежала к борту, перегнулась вниз и закричала:

— Только суньтесь, мы вас вниз головой в море спустим! Смелые только девушек обижать. Это потому что у самих девушек не было, нет и никогда не будет. Потому что ни одна порядочная девушка с такими, как вы, связываться не захочет. У вас на лбу написано, что вы лохи и трусы.

Лейтенант Стародворченко удовлетворенно отметил про себя, что не зря предоставил татарке возможность высказаться. Теперь никто не сможет обвинить пограничников в том, что они придрались к мирным крымчанам.

— Та-ак! — значительно протянул он. — Оскорбление должностных лиц при исполнении обязанностей. Думал с вами по-хорошему, но вы по-хорошему не хотите.

— Хотим, — поспешно возразил Ринат. — Очень хотим.

Лейтенант Стародворченко предпочел его не услышать.

— Гражданке, которая тут выражалась неприлично, — продолжал он, упиваясь своей властью, — придется проследовать за нами.

«Я буду душить ее медленно, а трахать долго, — пронеслось в голове. — А потом, если что, можно будет сказать, что нарушительница границы совершила побег, прыгнула в море и утонула. Мои орлы подтвердят. Особенно, если для начала татарочку через них пропустить».

Для вида лейтенант Стародворченко немного попрепирался с хозяином шхуны, догадавшимся наконец закрыть дочкин рот своей широченной ладонью, а потом повернул голову к штурманской рубке и скомандовал:

— Подведи катер вплотную к борту, Желуденко. Будем иммигрантку незаконную снимать.