Воры в законе -2
Шрифт:
– Я же знал, что ты у меня молодец, – сказал дед. – Я смотрю, ты и о фруктах экзотических позаботилась, – показал он на хрустальную вазу, стоявшую на столе наполненную бананами и апельсинами.
– Вот это как раз не я купила, – сказала она. – Вадик Фаины был вчера, – привёз целый пакет.
– Как это он сподобился? – удивился дед, – давненько его не было, а тут приехал, да не пустой, а с гостинцем. Говори, что ему надо было? Догадываюсь, что затевает он что – то хитрющее, выгодное для себя. Этот пряник продуманный, но ладно хоть не подлым вырос. Должное надо отдать деду генералу, – благодаря, его качественному воспитанию Вадим по нынешний день табак не курит и спиртное не употребляет. Да и мы с тобой не мало усилий
В кухню вошёл Корней и, услышав последнюю фразу Деда, сказал:
– Ты прав дед. И я не удивлюсь, если он сейчас зачастит к нам. Возраст у вас с бабулей преклонный, – не исключаю, если он будет навязывать вам своё опекунство? Такой богатый дом на берегу реки сейчас больших денег стоит.
Бабу Наташу его слова немного напугали и она, махнув в его сторону полотенцем, которое держала в руках, чуточку обидевшись, ответила:
– Ты что Корней говоришь такое? Мы, что с дедом такие уж немощные, что нам опекунство надо? Мы пока спим с ним ещё на одной кровати. А если надо будет, мы с дедушкой весь город обойдём, без чьей – либо помощи, если конечно он ногу свою новую приладит. А дом Корней твоей семье отойдёт и Альбине, тебе уже дедушка давно сказал. Только дайте нам богу душу отдать спокойно. Так что побойся бога говорить про Вадима всякую чушь. Не чужой он нам человечек, а один из близких родственников. И рос он примерным мальчиком.
– Простите, баба Наташа? – виновато произнёс Корней, – я не хотел вас огорчить. Просто я этого хлюста Вадима, знаю лучше вас. Я понимаю, он вам прямым родственником является. Но я время с ним больше провёл, чем вы. Вот и сейчас мать бросил на самостоятельное выживание. Разве это дело?
– Да ни чему ему от нас не надо? – возмутилась баба Наташа, – в Германию он едет за машиной, вот и пришёл за адресом Мориса. И ещё заедет, я ему посылочку передам. А то, что он на мать свою плюнул, для меня это не новость. Что может быть хуже для матери, чем холод и равнодушие от родного сына? Хотя она сама виновата во многом. Мальчишка рос без материнской ласки. Он только у нас, её и получал. Сами знаете, как строг был с ним дядя Саша.
– Кстати, а как Фаина оклемалась хоть немного? – спросил дед, крутя в пальцах изящную зажигалку, и в то же время смотрел через окно в сторону острова.
На острове прямо за рекой догорал костёр, от которого вился сизый дымок и постепенно исчезал в синеве горячего воздуха. Солнце словно уткнувшись в образовавшиеся отмели, своими лучами безжалостно поджаривало их. Чуть в стороне он увидал резиновую лодку с двумя мальцами. Их он узнал без очков, – это были внуки Карпа, Мишка и Феликс – продолжатели рода Нильсов. Ему вдруг нестерпимо самому захотелось покидать удочку рядом с ними.
Отъехав от своего наблюдательного пункта, он посмотрел с хитрецой на Корнея:
– Погожий денёк сегодня, – может рыбки Захару съездить половить?
– У твоего Захара рыбой полный холодильник забит, – отдыхай сегодня, – пробурчала баба Наташа. – Нечего Корнея от дел отвлекать. В выходной на зорьке и я с вами половлю. Всё равно с первыми петухами встаю.
– Ну, как там Фаина? – переспросил он, мысленно отказавшись от идеи покидать удочку.
– Фаина уже ходит. Я ей немного помогла. Плиту газовую нашу старую ей отвезла с Иосифом на его газели. Одежонку, которую не ношу, тоже отдала. Но выпивать не бросила. Определила себе ежедневную норму по семьдесят пять граммов в день. Говорит, если резко бросит пить, значит разгневать человеческую физиологию. Возможно, она и права? Ведь я считала она не поправиться, – совсем плохая была. Я вначале думала у неё помимо инсульта ещё белая горячка? А нет, голова у неё в порядке. Даже память частично восстановилась. Может, она наполовину симулировала свою болезнь?
– С неё станется, артистка ещё та! – сказал Корней.
– Да, конечно, она вытянет! – не задумываясь, ответил дед. – Симулянты самый крепкий и артистичный народ, они не во вред своему здоровью умеют нужный кусочек от пирога отрезать. И я их не осуждаю. Это относится и к Фаине. А что ей? – она тётка не изломанная. Трудовая жизнь скудная, – всю жизнь пела и плясала. А неистощимое желание к водочке я думаю, у неё пройдёт. Должна же она когда – то сказать себе «Стоп!» Должны же гены её отца и матери побороть её распущенность!
Баба Наташа села перед дедом и взяв его руку в свои ладони, сказала:
– Ты представляешь, она мне такую ахинею несла, как на предсмертном одре. Я думала, точно баба чокнулась.
– И чем же она тебя удивила? – спросил дед.
– Фаина мне призналась, что украла у нас Пифагора. Но где он у неё спрятан, этого она не помнит. Я ей говорю, что тебе это приснилось. Объясняю ей, что если и взяла Пифагора, то ненастоящего, а липу. Бредила она Глеб. Я то точно знаю, что ты эту копию Анне подарил. А Фаина утверждает, что похитила Пифагора во время нашей с тобой свадьбы. А это 1967 год. Подумала, совсем баба ум от водки потеряла.
Дед отвёл взгляд от бабушки и, услышав рёв быстроходного скутера, вновь приблизился к окну. Посмотрев назад убегающему скутеру, он задумался. О том пропавшем Пифагоре он давно забыл.
– Ты, что задумался дедушка? – услышал Глеб голос супруги или плаваешь всё в своём санатории. Бабушкой там случайно молодой, не обзавёлся? – пошутила она.
Дед одарил её доброй улыбкой, обнял, поцеловал в поседевшие волосы, и сказал:
– У Фаины с головой всё в порядке. Фёдор тогда изготовил мне две копии. Я хотел окончательно снять вопрос у милиции и подарить ту чернильницу Бублику. Но она таинственно исчезла из дома. Теперь мне ясно кто глаз на неё положил. Я, впрочем, быстро про неё забыл. У меня в запасе ещё одна чернильница была.
– Всё равно нехорошо красть чужие вещи, тем более у родственников, – осуждающе покачал головой Корней.
– Это понятно, – щёлкнул зажигалкой дед, – но Фаину винить нельзя за это. Она и Вадим больны клептоманией, об этом мне по секрету поведывал Александр Дмитриевич, когда мы были на рыбалке. Мало того я возил Вадима в Ярославль на гипноз в клинику. После чего я не замечал за ним рецидивов клептомании и генерал при жизни ни, словом не заикался. Не знаю, вылечился он окончательно или нет, но не надо было тебе давать Вадиму адрес Мориса. Я думаю, что Вадим по-серьёзному над чем то заморочился. Едет за машиной, а обращается к тебе, а не ко мне. Машину из Германии не так просто вывезти без бандитского налога. Я Карпу лично зелёный свет делал в прошлом году, чтобы он безболезненно проехал из Германии до дома. А Вадим хорошо знает о моих возможностях, и словом не обмолвился об этом со мной. Или у него денег много или едут большой группой? – поднял вверх указательный палец руки дед. – Но любая группа всё равно отстёгивает бабки за проезд, если конечно нет «проездного билета» от влиятельного лица.
Наталья внимательно и ласково посмотрела на мужа и тихо промолвила:
– Вдвоём они едут.
– Значит, он точно морокой обзавёлся! – определил дед.
– Я согласен с тобой, – поддержал его Корней. – Сколько я его помню, он всегда гнилым был. Ему на пару с Карпом ничего не стоило для хохмы закатать в банку куриный помёт и продать его вместо гусиного паштета. И продавал его в магазинных очередях, где они бескрайние были при СССР. После чего он быстро нарезал ноги, а мне после хвалился, какой он ловко объегорил простолюдина. Я Карпу тогда втык сделал, чтобы молодого парня с пути не сбивал, а этот толстяк, у которого сын ровесник Вадику, мне про приколы начал толковать. Вроде бы они это делали для прикола, но каково обладателю такой «ароматной покупки».