Восемь голубых дорожек
Шрифт:
– Я тоже хочу есть.
И вот они сидят за небольшим квадратным столиком. Перед каждым по тарелке винегрета, по куску хлеба, по стакану кефира, и еще каждому по розовой пастиле на закуску. Все это Антон притащил из буфета, поставил перед Маринкой и сказал:
– Ешь!
Конечно, хорошо бы еще и ту толстенькую сардельку… Но про сардельку сам Антон не догадался, а попросить у него Маринка стеснялась.
Ничего, обошлось и так! Вкусно поели. Не торопясь. С удовольствием. Да еще с каким! Съели все до капельки, а Маринка даже хлебные крошки подобрала - и в рот. Нечего им тут пропадать, таким вкусным…
Тогда Антон ее спросил:
– Теперь сыта?
– Теперь сыта, - ответила Маринка.
– Раз так - айда к тренеру!
И они отправились искать Зою Ивановну, тренера Антона Черных.
Нашли они ее в вестибюле, возле окошка с надписью "Регистратура".
Сердясь, она говорила какому-то мальчику:
– Видано ли это - толкать товарища с трамплина? Ты понимаешь, чем это могло кончиться? Ведь удариться о трамплин можно.
Мальчик стоял пристыженный, глазами уперся вниз. И лицо у него было виноватым, и в руках он вертел и тискал свою шапку. Начал чуть хрипловатым голосом:
– Извините, Зоя Ивановна…
– Да ведь это не первый раз! И запомни: еще повторится - простишься с бассейном навсегда.
Хотя Зоя Ивановна была сейчас сердитая, Маринке она понравилась. Молодая. Тоненькая. Вроде школьной пионервожатой. И острижена точь-в-точь как их пионервожатая: коротко, по-мальчишески. Только у той волосы светлые, а у тренера Зои Ивановны почти темные. На лоб свисает длинная прядка. То и дело эту прядку она откидывает ладонью, а прядка упрямо падает и падает обратно ей на лоб.
Зоя Ивановна была в синих спортивных брюках, в майке без рукавов, в таких же сандалиях, как другие тренеры. И у нее на шнурке висел свисток точь-в-точь как и у других тренеров.
Сейчас, после разговора с мальчиком, лицо у нее было такое, что Маринка сразу подумала: строгий тренер у Антона, с таким шутки в сторону. И Антон, наверно, считал так же. Маринка увидела, как он подтянулся, когда подошел к Зое Ивановне, вынул из кармана руку, живот подобрал.
– Вот она хочет в спортивную школу, можно?
– спросил Антон, подталкивая оробевшую Маринку поближе к тренеру.
– Родня?
– спросила Зоя Ивановна, внимательно разглядывая девочку.
– Нет, просто так. Из нашей школы, - ответил Антон.
Маринка чуть слышно назвала номер школы, в которой учится. Она очень гордилась тем, что она ученица именно этой школы, а не какой-нибудь другой.
Антон кивнул и прибавил:
– Из первого класса.
– Из первого "А", - бойко уточнила Маринка. Она гордилась и тем, что учится не в первом "Б", а не в первом "В", а именно в первом "А". Их первый "А" всегда раньше всех выходил на линейку и, конечно, был самый замечательный класс во всей школе.
Зоя Ивановна легко провела ладонью по тоненьким Маринкиным косичкам и спросила:
– Плаваешь?
У Маринки екнуло сердце. Все кончено. Не видать ей бассейна. Не возьмет ее Зоя Ивановна в спортивную школу. Ведь не умеет она плавать. Нисколько не умеет!
И, сказав "нет", Маринка опустила голову.
Но Зоя Ивановна, казалось, и внимания не обратила на Маринкино "нет", а велела Антону взять для Маринки какой-то бланк для какой-то справки.
– Знаю, - сказал Антон.
– Сейчас возьму.
Маринка с уважением покосилась на Антона: все-то он знает!
– Объясни ей, что надо делать, а в четверг пусть приходит. К двум часам!
С этими словами Зоя Ивановна от них отошла. На прощание она снова ласково погладила Маринкины косички.
Принеся печатный бланк, Антон принялся втолковывать Маринке, что ей нужно с этим бланком делать.
– В поликлинику сходишь, понятно?
– В какую?
– шепотом спросила Маринка. Антон пожал плечами:
– Ну, в какую хочешь! В самую обыкновенную. В нашу, в районную, наверно!…
Маринка кивнула.
– Пусть тебя врач посмотрит. Главное - сердце пусть послушает. Ясно? Пусть вот тут напишет, что ты годишься для спортивного плавания. И про печать не забудь. Без печати справка не годится. Ясно тебе?
Маринка все кивала да кивала: будто ясно ей, понятно, но, по правде говоря, ничего она не поняла и, главное, не запомнила ни одного слова Антона.
– А кто со мной пойдет в эту самую… ну, в поликлинику?
– спросила она и с надеждой поглядела на Антона: может, он согласится.
– Твое дело!
– отрезал Антон.
"Не захотел, - вздохнув, подумала Маринка.
– Может, мама пойдет или бабушка? А лучше бы - дедушка. Дедушке ничего объяснять не надо. Он сам все знает, даже не хуже, чем Антон".
– А придешь в четверг, захвати трусики, полотенце, мыло, мочалку и купальную шапочку, - перечислял ей тем временем Антон.
– Запомнила?
Строгий голос у Антона. Очень строгий…
Маринка быстро принялась загибать на руке один палец за другим: трусики, полотенце, купальную шапочку… три загнула и остановилась. Спросила:
– А мыло и мочалку зачем?
– Надо, - сказал Антон.
– Без них нельзя. Сперва полагается под душ. Дочиста надо вымыться. Знаешь, сколько микробов притащишь на себе в бассейн?
– Сколько?
– Тридцать три миллиона!
Маринка вытаращила глаза: тридцать три миллиона! Да неужто на ней, на такой маленькой, поместятся тридцать три миллиона микробов?
– До луны только четыреста тысяч километров, а на человеке тридцать три миллиона микробов. Понимаешь, какая цифра?
Маринка снова закивала. В школе они сейчас проходят цифру "восемь". Очень трудная цифра! Конечно, тридцать три миллиона потруднее будет… Все-таки нужно спросить у дедушки и про микробы и при чем тут луна?