Восемь шагов по прямой
Шрифт:
– Никто и не поверит, что у нас Рогов ночевал. И не докажешь.
Он вспомнил о маленькой клюшке и маленьком ботинке с коньком, висящих на ветровом стекле. "Надо будет им отдать", - подумал
Его разбудили в шесть утра. Кроме мальчишек, в комнате все еще спали. Он вышел на улицу, плечи и спину охватил озноб. Было темно, холодно, туманно, в тумане чернели ближние дома. Рогов крепко потер щеки, чтобы прогнать сон, потом завел мотор, оставил его греться и вылез.
На парнях были теперь теплые ватные куртки, брезентовые брюки, заправленные в сапоги, монтажные пояса, к которым были приторочены каски, - рабочая одежда делала их, как форма хоккеистов, крупнее, чем они были на самом деле.
– До свидания, - сказал маленький.
– Спасибо.
– И вам спасибо.
– Рогов пожал им руки.
– Пока...
– Вы теперь в Канаду поедете?
– спросил высокий.
– Поеду, если возьмут.
– Вас возьмут, - убежденно сказал маленький.
– Возьмут, - подтвердил высокий.
– Ну, раз вы так уверены...
– улыбнулся Рогов.
– Хоть раз бы
Рогов сел в машину и тронулся с места. Потом остановился и открыл дверцу.
– Обещайте, что без поясов вы там шагу не ступите. Обещаете?
Оба кивнули.
– Смотрите, вы слово дали.
– Он захлопнул дверцу.
Рогов проехал по улице, в некоторых окнах уже горел свет. Он выехал из поселка и в размытой темноте увидел над полем красные огни; отсюда не понять было, на какой они высоте.
Огни висели высоко в черном небе, и казалось, они не связаны с землей, а горят сами по себе, как звезды.
Он подумал, что забыл отдать мальчишкам подарки, и огорчился.
Над лощинами стоял туман, но небо было чистым, и Рогов видел красные огни все время, пока ехал через поле. Он испытывал какую-то неловкость, смущение, но не отчетливо, а так, смутно, невнятно.
Он выехал на шоссе, прибавил скорость, машина понеслась, прорезая фарами сумеречный воздух; в кабине играла музыка, было тепло и уютно. Теперь ему предстояло так ехать до самой Москвы. Вскоре должно было светать.