Восемь
Шрифт:
Девушка улыбается еще раз, просто поднимая уголки губ вверх, ее рука так и висит в воздухе между нами, предлагая мне принять ее помощь. Я все также не шевелюсь и не произношу ни звука. Ее мягкая улыбка начинает угасать с каждой секундой, а в ясных глазах мелькает сомнение.
— Черт побери, Джош. Подними свою задницу и проводи девушку на урок, или я сам покажу ей дорогу, хотя у меня сейчас физкультура, и мистер Хиггс заставит меня наматывать круги по полю для регби, если еще раз опоздаю.
Лора улыбается, на этот раз нервно, и медленно убирает протянутую руку. Пальцами она теребит потертый край
Именно в тот момент, когда я чувствую, что она отдаляется, мои конечности начинают меня слушаться, и, выпрямив ноги, я встаю. Мой мозг наконец-то догоняет тот орган, который неудержимо бьется у меня в груди, и что-то внутри меня переключается, пока не щелкает, а затем весь мир обретает четкие очертания.
«Не дай ей уйти.
Возьми ее за руку.
Не отпускай».
— Привет, — нерешительно говорю я, протягивая одну руку ей, а другой поправляю свои очки с толстыми стеклами на переносице. — Я Джош. Прости за случившееся. Думаю, на минуту я растерял все слова, или, может, ты забрала их, — бормочу я и застенчиво пожимаю плечами от бреда, который вылетает из моего рта, но один взгляд в ее глаза, и вдруг чувствую себя достаточно храбрым, чтобы закончить свое необдуманное признание. — Но обратно они мне не нужны. Ты можешь оставить себе их все.
Айзек стонет где-то позади меня, и я слышу, как он начинает напевать песню «Loser» группы Beck, но мне все равно, потому что Лора Майлс улыбается мне. И это не стеснительная улыбка или робкая. Это широкая, смелая улыбка. Даже ее глаза улыбаются мне, а брови, изогнутые дугой, идеально дополняют прекрасное сияющее выражение лица.
Лора улыбается.
Она берет мою руку в свою, наши пальцы соприкасаются, ладони обдает жаром, а слова снова покидают меня. Я не могу сказать ни одной остроумной шутки, пока мы идем, взявшись за руки через переполненные коридоры школы. С моей стороны нет никаких проявлений дерзости или флирта. Тишина между нами наэлектризована и пульсирует новизной эмоций, которые щекочут каждый сантиметр моей кожи. Этот день переполнен возможностями. Теперь это не просто я или она. Этот момент становится началом «нас».
Лора снова похищает мои слова, и я не хочу, чтобы она их мне возвращала. Они принадлежат ей. Я принадлежу ей.
Лора (14 лет и 9 месяцев)
Еще одна новая школа.
Я наблюдаю за толпами подростков, которые собираются в группы, сформированные по принципу социального положения, возраста или пола. Спортсмены уже бросают мяч между собой на краю футбольного поля, а популярные девчонки сидят на ограждении, наблюдая за ними и перемывая кости всем и каждому. Ученики помладше с широко открытыми глазами испуганно таращатся на здание перед ними, выглядя так, будто оно может проглотить их целиком, в то время как прилежные и жаждущие знаний ребята, те самые, которых называют «ботанами» или «зубрилами», уже
К какой группе отношусь я?
Да, я новенькая, но не маленькая, как те, которые готовы начать свой первый день в старшей школе. У меня нет здесь друзей, поэтому я не с популярными девчонками. Значит, остаются зубрилы, потому что я не собираюсь подходить к спортсменам и играть с ними в мяч — это стало бы немедленным социальным самоубийством.
Мне нравится школу, нравится учиться и я уже знаю, кем хочу быть после окончания — учителем. В таком случае, мне, наверное, стоит подняться на лестницу и подождать, когда зазвенит звонок, и откроются двери? Или, возможно, буду сама по себе.
Не знаю, как долго мой отец продержится на новой работе, или как скоро его поймают трахающимся с кем-то из его офиса, и мы будем вынуждены уехать, чтобы начать все сначала.
Не знаю, почему моя мама не уходит от него. Ну, точнее, знаю. Она слабачка. Ей нравится надежность, нравятся деньги, и мама боится остаться одинокой в сорок. Хотя, если спросить ее, она ответит, что не уходит из-за меня. Ага, хорошая, хорошая мамочка. Я буду последним человеком, о ком задумается хоть кто-то из вас, учитывая всю вашу запутанную и наполненную драмой жизнь.
Я одинока.
«Лора Майлс, новая девочка, одиночка»
«Лора Майлс симпатичная, как мне кажется, но я слышал, что ее исключили из предыдущей школы за секс с учителем в туалете».
«Лора Майлс думает, что она особенная. Но она всего лишь шалава».
Это всего несколько высказываний, которые я слышала о себе в последних двух школах, где училась.
Поправляю ранец за спиной и иду к лестнице. По крайней мере, эти дети оставят меня в покое. Им не интересны школьные сплетни, пока это не касается тех, кто учится лучше всех или сдал последний тест на отлично. В них есть дух соперничества, да, но нет ненависти или стремления манипулировать людьми.
Так что я отношусь к тем, кто стоит на лестнице. В одиночку.
Как только подхожу ближе, начинает звенеть звонок, раздаваясь эхом над гулом голосов и являясь причиной всеобщего недовольного стона во дворе перед входом. Я не обращаю внимания ни на что, кроме лица мальчика, который прислонился к стене рядом с дверью.
Он смуглый, высокий, с классическими чертами лица и в очках с толстой черной оправой. Он красавчик, одетый в немодную одежду, как и все ботаны, но улыбка, которая появляется на его лице, когда звонок перестает звенеть, и открываются двери, завораживает меня.
Мальчик готов. Он знает, кем является. И хочет контролировать свое будущее. Его не волнует подъем по социальной лестнице или новые девочки с их тайным прошлым. Мальчик полностью уверен в себе, и я упиваюсь всем его образом, пока он не входит в школу и не исчезает из поля моего зрения.
Мне почти пятнадцать. Я и раньше проявляла интерес к мальчикам, влюблялась в нескольких. У меня даже был первый и единственный, не впечатливший меня поцелуй с парнем, который укусил мою губу своими требовательными зубами и продолжал слюнявить мой рот своим языком, по ощущениям похожим на слизняка.