Вошь на гребешке
Шрифт:
Хозяйка лачуги всхлипнула и замерла, не смея дышать: в самых недрах ночи отчаянно и протяжно завыл буг. Черна сокрушенно вздохнула и промолчала. Она тоже сделала выбор вынужденно и, увы, лишилась права на то, что вечером казалось главным, лучшим в жизни: Тох не останется близ замка Файен теперь, когда во владениях Тэры переполох. Ясномогучий анг южного луча наверняка уже в седле. У него накопились весомые причины выместить огорчение на буге или врезать по ближнему стволу, карая чужой лес...
Беззаботное лето все - за спиной, а с ним уходит, сочится меж пальцами и впитывается в невозвратность очень и очень
– Глупости, - шепнула Черна.
– Я так и так не нарушила бы данного слова. Тэра знала всегда, потому и не спрашивала, тяжело ли таскать корзину и умно ли топать по лесу, принимая на себя ничтожное дело распоследнего никчемного слуги.
Глава 5. Влад. Разговор не по душам
Москва, последний вторник октября
Было немного странно стоять и читать знакомые надписи в обшарпанном лифте, пока он скрипит тросами и ползет вверх с обычной своей старческой неторопливостью. За те три месяца, что Влад прожил вне этой квартиры, кое-что изменилось: кто-то удосужился стереть ругательные слова с левой створки двери. Зато на правой острым нацарапали те же слова, да еще с дополнениями и уточнениями. Пририсовали кривоватую картинку мутации доллара в свастику - или наоборот? Пойди пойми, что кипело в больной голове очередного недоросля. Он и сам не парился, занимая руки бездельем. Свет мигнул, лифт вздрогнул, десятый этаж показался недосягаемым. Но - обошлось. Еще один рывок, дверцы разошлись и выпустили жертву, разочарованно скрипнув напоследок.
Влад быстро покинул тесную западню, пахнущую туалетом и сладковатым дымком, и побрел по полутемному коридору, лавируя между коробками. Было почти невозможно вспомнить свои ощущения от этого дома - давние, со времен первой встречи с Маришкой. Тогда он всю зиму независимо от погоды носил единственную теплую куртку, пахнущую не кожей, а чем-то неистребимо китайским, жестоко химическим. Он был тут счастлив, поскольку безмерно устал от съемных комнат, от неустроенности общаги, еще свежей в той, давней памяти. Маришка жила в однокомнатной собственной квартире с приличной кухней. Из окон открывался вид на соседние дома и краешек дальнего поля, за ним дымила Капотня, но все это вместе было частью столицы, то есть значимым плацдармом, захваченным с боем. Отвоеванным у конкурентов, случая, судьбы и иных врагов человека, делающего карьеру собственными силами.
Рядом имелся торговый центр, тогда еще вполне респектабельный. В соседних квартирах жили - соседи, как и должно быть в нормальном доме.
Дверь распахнулась, перегородив дорогу. В коридор трудолюбивой колонией высыпали мелкие, шустрые и на редкость одинаковые на вид "гости столицы". Сколько их помещается в "трешке", проданной год назад семьей Горуненко, вряд ли знает не то что полиция - даже местная торговая "мафия". Влад рефлекторно прижал локтем портфель и нащупал телефон. Протиснулся мимо китайцев, гомонящих и деловито готовящих к транспортировке сложенные у стены тюки. Ложная тревога. Эти, в общем-то, и не воруют в наглую, вот прежние постояльцы квартиры, цыгане, были пострашнее.
С тех пор, как полулегальные рынки по воле больших людей мигрировали сюда с прежнего своего адреса, район сделался неузнаваем и все более менялся.
Возле двери Маришкиной однушки лежал влажный коврик, даже не сильно затоптанный ордами пришельцев. Рядом громоздились ровным сооружением три коробки, поставленные одна на одну и перетянутые веселыми желтыми транспортными лентами. Влад с подозрением покосился на эту китайскую башню - и пощекотал кнопку звонка. Трель зазудела по ту сторону двери. Едва разобрав шаги, Влад назвался и стал ждать решения по своему вопросу - то есть права на разговор.
– Привет, - очень спокойно сказала Маришка, открывая дверь и выглядывая в коридор. Забрала у Влада коробку с тортом.
– О, ребята все же приволокли лапшу. Раз пришел, занеси коробки. Сюда ставь.
– Здравствуй. Вот, и цветы. Ты общаешься с... этими?
– поморщился Влад, содравший кожу на косточке большого пальца, неловко протискивая большую коробку в дверь.
– Так устроена, к сожалению, не умею посылать достаточно далеко. Никого, - в голосе обозначилось напряжение.
– Ты хотел выпить чаю именно на моей кухне. Хорошо, я согласилась. Но мы не будем обсуждать ни моих соседей, ни твоих. Давай, рассказывай, как у тебя все круто и продвинуто. Люблю хорошие новости.
– Мишка дома?
– осторожно уточнил Влад.
– У бабушки. Ты ожидал иного?
– Маришка отвернулась и пошла на кухню.
– Я подумала как следует, с чем ты мог вдруг явиться. Все варианты мне не особенно понравились, а шуметь и тем более сопеть носом при маленьком ребенке недопустимо.
– Как ты любишь просчитывать наперед плохие варианты.
– Боже мой, ты до неприличия постоянен. Торт со знакомым лейблом и евробукет. Да, я умею просчитывать, я дура с мозгами. Доволен? Тогда пей чай и говори, с чем пришел.
– У меня новый проект, - Влад попробовал исправить тон разговора, почти силой всучил букет и начал распаковывать неподдающийся торт.
– Очень большое продвижение, солидные деньги. Свобода от дурацких указаний дурацких шефов, полномочия, новый уровень... Конечно, устаю, но дело двигается, мы уже сняли офис. Мы...
– Я впечатлилась и, пожалуй, завидую, если это надо, - сухо отметила Маришка, двигая чашку.
– Дальше.
Сознавая, что разговор совсем не склеивается, Влад улыбнулся, сходил за ножом и принялся резать ленточки на пластике тортовой коробки. Сам, на правах бывшего хозяина дома, добыл тарелочки и разложил куски в бумажном кружеве обертки. Сел, сразу отхлебнул слишком горячий чай и вынужденно помолчал.
– Вам с Мишкой я, наверное, буду переводить средства на карточку, так удобнее, - облизнув сожженное нёбо, сообщил Влад. Еще помолчал, хмурясь и выискивая годное продолжение для разговора.
– А что за проблемы? Ты как-то звонила утром, на прошлой неделе, кажется.