Восход Акроникса
Шрифт:
– Я понимаю, что вам очень интересно общаться друг с другом, - вмешался в их разговор Вик, - но не могли бы вы просветить остальных присутствующих, кто такие подавители, чем знамениты, да и вообще, что привело тебя к нам? Ну, то есть в храм.
Даниэль, сидевший рядом молча кивнул, соглашаясь со сказанным. Анархомаг развел руками и откинулся назад, как бы предлагая Ялазару самому рассказать все. В конце концов, ему тоже стало интересно, какой неведомой прихотью судьбы охотник на магов вдруг стал повелителем костей.
– Хм, ну во-первых скажу сразу, я более не являюсь подавителем. Я добровольно покинул орден, хотя надо признать и не без помощи моего нынешнего повелителя, чьей волей я и был направлен в эту обитель. Трудно кратко ответить на те вопросы, что вас интересуют.
Ялазар глубоко вздохнул, собираясь с мыслями и начал рассказ:
– Рах недаром встал на дыбы, едва узнав кем я был раньше. Орден подавителей известен тем, что вырезает всех и каждого, кого коснулась порча магии. Ну, а как вы понимаете, в нашем горячо-любимом Кеплере не найти существа, которого в той или иной степени не коснулся эфир. В итоге, подавители напоминают стаю саранчи, что проходит по землям огнём и мечем, стирая в порошок любые зачатки цивилизации, уничтожает полисы и роды, предавая смерти почти всех, кого встретят во время своего 'шествия жнецов', как это обычно называют. Этот поход отличается тем, что в нем, идут не только простые рыцари, но и вальвассоры нашего ордена, окрещенные жнецами за их жутковатый вид. И ведет нас не какой-нибудь сенешаль, а лично курфюрст цитадели.
– Раз все люди поражены магией, почему воители ордена не начнут 'очищение' с себя? Или вступивший в их ряды уже не так ...
– Викар замялся подбирая слова, - не так 'нечист'?
Ял усмехнулся:
– Зришь в корень. Суть жизни подавителя в том, чтобы уничтожить как можно больше прокаженных и в конце концов погибнуть самому. Тому способствуют не только бесконечные походы и сражения, но и так называемый круг крови, - при этих словах лицо Раха, сидевшего напротив, исказили странные глубинные переливы, струящиеся из-под кристаллического панциря, - да, да знаю, название заезженное, но что я могу поделать, так это место называется. По возвращению из очередного победоносного похода, ибо из походов неудачных возвращаться некому, так как подавители всегда сражаются до смерти, рыцари обязаны пройти так называемый ритуал возвращения. Войны входят в круг крови, арену и против них выходит один из собратьев, что встречали его, после чего начинается бой. Молодняк часто убивает друг друга, а вот рыцари и сенешали постарше обычно ограничиваются доведением противника до состояния, в котором он более не сможет продолжать бой.
– С такими-то правилами ... как орден может продолжать существовать? По идее, все вы давно бы уже должны были или погибнуть или перебить друг друга, - удивился Викариан.
– Твоя правда. Думаю тебя удивит, что подавители не только не вымерли, но ещё и считаются одним из древнейших братств Кеплера. В главной цитадели, где мудрые и абсолютно спятившие бессмертные Стражи Мудрости оберегают Серебряную Библиотеку, сокровищницу знаний о самом разнообразном колдовстве, есть циклопических размеров гобелен. Это полотнище, на котором запечатлена вся история ордена. Когда нас молодых послушников проводили к 'Чаше Отречения' дабы посвятить в боевые братья, я узрел, что наша история просто невероятно древняя ... и еще, что мы не всегда были таким.
– Такими? Ты имеешь в виду, жнецами?
– анархомаг аж подался вперед. Было видно, что сущность постоянного искателя новых тайных знаний начала брать вверх над ненавистью.
– Да.
– коротко ответил Ял и поспешил продолжить пока Рах не завалил его новыми вопросами и не отвлек от повествования.
– Сам орден был основан больше тысячелетия назад. Уж не знаю, что привело к изменениям и почему часть традиций до сих пор исполняется, в то время как остальные искажены до неузнаваемости. Но полагаю, это одна главная причина почему подавители до сих пор существуют. К примеру, многие считают, что там где проходит войско охотников за магами не остается ничего живого. Ну отчасти это правда, они действительно не берут ни рабов ни пленных. Однако мало кто знает, что далеко не все, кто попадается им на пути лишаются голов. Дети до шести лет не уничтожаются, а забираются в цитадели для того, чтобы вырастить из них новое поколение боевых братьев.
– Ты говоришь о детях, но при этом упоминаешь только мальчиков, а что с девочками?
– решился спросить Даниэль.
– Им тоже сохраняют жизнь, но что с ними происходит дальше, мне неведомо. После церемоний сожжения, запятнанных порчей колдовства, я не раз слышал, как сенешали приказывали собирать всех детей. Когда в наш род пришли подавители мне было чуть больше четырех. Тогда в колоннах скованных единой цепью вместе со мной шли и девочки тоже. Но после того, как ворота цитадели захлопнулись за нами, погрузив все вокруг в непроглядный мрак, я боле не видел женщин вплоть до своего первого боевого похода в четырнадцать лет, - он задумался ненадолго, - с другой стороны, может я их и видел, просто дело в том, что всех нас сгоняли в стойла, где мы были словно рыбы в бочке, остригали на лысо. Потом, когда тебе исполнялось шесть лет, в первый раз давали в руки боевое оружие и выводили в круг крови против такого же ребенка, как и ты. Живым из него выходил только один. Мне достался сильный соперник, когда я первый раз ступил на сырой от крови песок арены. Я знал его, это был мальчик из соседнего стойла. Крепкий парень, который мог бы стать великим боевым братом и в честном бою я ему был не ровня, но горсть песка, угодившая тому в глаза, решила исход сражение в мою пользу. Я вернулся на каменные скамьи зрителей и наблюдал за другими детьми, выходившими на бой и честно сказать, некоторые из них либо были хрупкими от рождения, либо были девчонками. В любом случае, практически все такие 'бойцы' погибали очень быстро, едва ли пара тройка из них пережила тот день. Второй раз, в круг крови мы выходили в двенадцать лет, прямо перед посвящением и вот там-то уже точно были только парни, я каждого знал по имени, а некоторые были моими, ну скажем так, друзьями.
– Стойла?
– жрец сложил руки домиком приложив их к губам, словно в молитве. Было видно, что Даниэль искренне переживает за судьбы тех несчастных, о которых рассказывал Ялазар.
– Лишь животных ставят в стойла. Как же дети не погибали там?
– А кто сказал, что не погибали? Дохли по дюжине в месяц. До шести лет мы были чем-то вроде рабов и мелких служек, предметами мебели в священных залах наших крепостей. Если ты провинился, тебя забивали до смерти на глазах остальных или освежевали заживо. На самом деле, мы были эдакими живыми учебными куклами для молодых экзекуторов, так что нас часто хватали просто так, без всякого повода. Акт устрашения для молодняка и практика для будущих дознавателей. После первого круга крови, нас начинали готовить к будущем битвам. Весь день был расписан по минутам. Подъем засветло. Тренировки под мерный монолог паривших над ристалищем Стражей Мудрости, то и дело срывавшихся в дикий визг и шипение, прерываемые лишь на прием скудной пищи и молитвы очищения. Многие сходили с ума, бросались на свои мечи или из высоких стрельчатых окон башен. Тому не мало способствовало странное поведение наших бессмертных учителей, что иногда просто зависали над послушником, не оставляя ни днем, ни ночью повторяя раз за разом одну и туже ничего не значащую фразу или просто исходивших нечеловеческим криком. Хех, правда обычно таких бедолаг мы сами же и душили, ибо спать, когда над ухом у соседа орет свихнувшийся инфернал, было невозможно. Положение усугублялось тем, что еды всегда не хватало и старшие дети постоянно приходили к нам, чтобы отобрать у нас и без того скудный обед. Кровавая резня в столовой стала делом практически ежедневным, правда наставники зорко следили, чтобы всех кого ещё можно спасти не добивали.
– Учитывая все это в живых вообще никого не должно было остаться. Голод болезни, постоянные убийства и безумие, должно было выкосить вас под чистую.
Ялазар невесело ухмыльнулся:
– Не знаю, что за тварь выползшая из самых глубин ада придумала такой способ обучения, но в находчивости ей не откажешь. Разумеется мы не могли соперничать со старшими за еду и они отбирали у нас её почти всю, а тех кто ещё пытался сопротивляться, забивали до потери сознания. Когда наши ребра уже едва не рвали кожу и мы начали умирать прямо на полигонах во время тренировок от недоедания, к нам пришел один из сенешалей и показал способ выжить. Он выбрал самого слабого из нас, что уже не мог двигаться и одним движением оторвал тому голову, потом вспорол ему живот, выпотрошив, словно рыбу и бросив тело в огонь сказал всего лишь одно слово: 'Ешьте'.
– И?
– Вик не хотел знать правды, но он должен был спросить.
– Как видишь, перед тобой сейчас живой человек, а не призрак сдохшего от голода мальчугана. Это достаточно прозрачный ответ?
Вик сглотнул подкативший к горлу ком и кротко кивнул.
– Мы выживали. И ради этого отказывались от всего, что делало нас людьми. Щенками прокаженных, как нас называл наставники. Мы забыли, что такое сочувствие, жалость к себе и другим. Были лишь бесконечные тренировки, упражнения, схватки, монотонные голоса стражей мудрости и их истошные крики уже не будившие нас по ночам. А каждый вечер мы ждали, кто из нас первый уснет, дабы растерзать того. Мы учились искусству войны и выживания, учились экономить силы, распределять их Так, чтобы не только побеждать, но и чтобы оставалось про запас, ибо кто первый уснул, больше никогда не просыпался. Как-то раз меня сильно измотали и в середине ночи я понял, что больше не могу сопротивляться, уплывая все глубже в царство снов. Я видел, как мрачные тени в углах стойла зашевелились, зашипели, предвкушая скорый ужин. Тогда я решил раз не получается выжить при помощи силы, то надо избрать иной путь, притворившись окончательно уснувшим. Когда же первый, самый нетерпеливый и здоровый, а потому всегда голодный, Пеливий кажется, кинулся на меня с ножом, мне оставалось лишь вскинуть меч и он сам насадил свое сердце на мой клинок. Я пережил ту ночь и в общем с тех пор ко мне стали относится гораздо осторожней, а наставники стали гонять в два раза сильнее, в конце концов сделав первым братом-сержантом из нашего поколения.
– У вас тренировали только бойцов или этих стражей мудрости тоже растили?
– анархомаг все это время жадно впитывал информацию. Явно соскучившийся по поискам и познанию чего-то нового, теперь ему наконец выпал шанс узнать что-то до селе неизвестное.
– Готовили только боевых братьев, Стражи не были людьми, скорее это были какие-то вечные инферналы, благополучно рехнувшиеся. Видимо в их обязанности раньше входило воспитание молодых послушников тем канонам и правилам, что были прописаны в кодексе ордена изначально.