Восход черного солнца
Шрифт:
— Если бы я не был таким грязным, — обратился он на прощанье к Сиани, — то попытался бы обольстить тебя.
— Если бы ты не был таким грязным, — с улыбкой ответила она, — это могло бы у тебя получиться.
«Великолепное начало», — подумал Дэмьен.
По ступеням Собора все еще спускались прихожане, разделяясь на два потока. Дэмьен не заметил одиноких женщин. Все они собирались в маленькие компании или же уходили в сопровождении мужчин. Даже сюда, на ступени храма Господня, пала тень Охотника.
Но вот последние верующие пожали руку своему священнику и вышли из храма,
В воротах приоткрылась маленькая дверца, и оттуда выглянул человек в одежде священника с маленькой лампой. Дэмьен понимал, что на фоне сверкающих белых ступеней, после множества хорошо одетых прихожан он кажется привратнику, мягко говоря, неряшливым.
— Чего? — грубовато спросил привратник, и в тоне его голоса отчетливо прозвучало: «Закрыто на ночь!» Его подозрительный взгляд скользнул по мечу Дэмьена.
— Храм открыт?
Со вздохом раздражения привратник отступил, давая Дэмьену войти. Да, официально Собор оставался открытым, и любой мог войти, чтобы помолиться. Церковь придерживалась этой традиции и на востоке, и на западе. И если какой-нибудь грубый солдат хочет сделать это в такое время, привратник не имеет права прогнать его. Дэмьен знал это, задавая свой вопрос. Но когда он, пригнувшись, протиснулся через низкую дверцу и оказался в преддверье собственно Собора, привратник предостерегающе тронул его за плечо.
— Оставьте оружие, — холодно произнес он.
Дэмьен был больше удивлен, чем рассержен. Рукоять меча была хорошо видна над его плечом, и золотое навершие с гардой, имитирующей языки пламени, должно было внушить привратнику лучшие манеры. Неужели никто из их Ордена здесь не был так давно, что эти люди ничего не смыслят в их обычаях?
— Его Святейшество у себя? — поинтересовался Дэмьен.
Привратник посмотрел на него так, как будто Дэмьен произнес при нем Проклятие, и отряхнул свой рукав, словно одно присутствие невежи каким-то образом замарало его.
— Святой Отец занят, — резко ответил он. — Приходи утром, в обычное рабочее время, и ты сможешь испросить аудиенцию.
— Передай, что Дэмьен Килканнон Райс уже здесь, — перебил его Дэмьен. — Думаю, он захочет меня увидеть.
Привратник одарил его долгим, недобрым взглядом. Но в конце концов решил, что от этого неприятного гостя будет проще избавиться, исполнив его желание, чем пытаясь выставить вон. Подозвав послушника — улыбчивого юношу с чистыми глазами, — привратник грубо приказал ему:
— Пойди и сообщи Его Святейшеству, если он вообще впустит тебя, в чем я сильно сомневаюсь, что Дэмьен Килканнон Райс требует аудиенции, и немедленно.
Мальчик убежал, охваченный служебным рвением. Чтобы занять время, Дэмьен подошел к двери в само святилище и заглянул в щелку. Он увидел обитые бархатом скамьи, позолоченный алтарь и драгоценную мозаику, изображающую изгнание Пророком Единого Зла во тьму — одну из немногих картин, разрешенных Церковью.
«Хорошо, — подумал Дэмьен, — очень хорошо».
— Отец?
Юноша
— Примите мои извинения, отец. Мы не знали, кто вы. Конечно же Его Святейшество примет вас.
Юноша повернулся, желая указать дорогу, но Дэмьен мягко отклонил его попытку:
— Не нужно. Я знаю, как пройти. Спасибо, сын мой.
Дэмьен чувствовал изумление мальчика, когда шел по мозаичному полу к тяжелой двери, которая наверняка вела к лестнице. Интересно, что ему наговорили? Дэмьен прислушивался, ожидая услышать шепот или какой-нибудь намек на движение позади, но только когда он достиг лестницы и двери уже закрывались у него за спиной, юноша украдкой поведал привратнику невероятную тайну.
В шепоте его было девять частей благоговейного изумления и лишь одна часть страха:
— Отец Райс — колдун…
Дэмьен тихо рассмеялся, поднимаясь по лестнице.
2
Образ Патриарха: совершенно белые волосы, орлиные черты лица, глаза холодные, пронзительно синие. Строго очерченные тонкие губы, мимолетный проблеск безукоризненных белых зубов. Смуглая кожа, иссушенная и истонченная возрастом. Резкие черты, говорящие о суровости и непреклонности. Его тело, как и лицо, с годами стало скорее жестким, чем слабым. Широкие сильные плечи, с которых каскадом ниспадали волны шелка цвета слоновой кости, скрывая фигуру старика в просторных складках. Сила в каждой черте, даже в манере держаться. Власть.
И что-то еще читалось на его лице, в глазах, в позе и… в голосе, густом баритоне, которому позавидовал бы любой певец. Гнев. Негодование. Отвращение.
Именно этого Дэмьен и ожидал.
— Вы с поручением? — холодно осведомился Патриарх.
Вдоль стен стояли шкафы с книгами, чередующиеся с маленькими окнами с витражными стеклами, которые превращали огни города в тысячи разноцветных искр. Вся обстановка в комнате буквально дышала роскошью: массивный письменный стол красного дерева, подушки малинового бархата на единственном кресле, тоже красного дерева, старинные драпировки и узорчатые ковры — все говорило о богатстве хозяина, осмотрительно и со вкусом используемом. Дэмьен огляделся, безуспешно пытаясь найти место, где можно присесть. Затем положил свой дорожный мешок на край полки и порылся в нем в поисках послания Ее Святейшества. На ближайших книгах осела пыль, поднятая им с мешка. Дэмьен почувствовал неодобрительный взгляд Патриарха даже раньше, чем взглянул ему в лицо.
— Ее Святейшество шлет наилучшие пожелания, — возвестил Дэмьен и достал пергаментный пакет.
Патриарх с минуту разглядывал послание, обратив особое внимание на то, что печать Церкви, подтверждающая его подлинность, расположена с краю, а сам конверт остался открытым. Патриарх поднял взгляд на Дэмьена. Холодные голубые глаза откровенно говорили: «Она доверяет тебе. Я — нет».
Наконец Патриарх развернул послание и углубился в чтение.
«Сила, — отметил Дэмьен, — он прямо-таки излучает силу».