Восход Черной Луны
Шрифт:
В спины бегущих дварфов и паладинов вонзались стрелы. Одни падали, другие продолжали бежать, превозмогая боль. Чей-то истошный крик, нет, скорее визг пролетел эхом над крепостью. Жгучий, словно кислота, яд спуркуса в миг обглодал тело стейнара до костей. Тот прополз еще метр, беспомощно хрипя, будто молил добить его, а затем уткнулся лицом в обледенелые камни.
– Дальше чего?
– крикнул кто-то из паладинов, но дварфы уже неслись вниз по лестнице, выстукивая дробь сапогами по ступеням.
Очередной удар чудовищной силы пробил в башне размашистую дыру, следом слетела крыша. Никто даже не разобрал причины разрушений, страх оказался сильнее. Воины Чертога врассыпную бросились по лестнице, едва ли не катясь кубарем. Внутрь пристройки прорвалась нежить - стена была проломлена тараном, просунувшим в брешь свою рогатую покатую голову. Ворота снял с петель молот Вархаммера. Дварфы отчаянно сопротивлялись, пополнив свои ряды воинами из крепости, хотя сравнять силы это не помогло. На полу вперемешку с избитыми до неузнаваемости телами адарсахцев лежало много стейнаров. Где-то в глубине Асгисла до сих пор звучал рык обозленных хар-ну, и от того становилось еще хуже.
Ксандор и Эландра кинулись в бой, ведя паладинов. Акуан же захромал к факелу возле выхода из башни, а, достигнув его, начал отогреваться, водя дымящим пламенем по замерзшему телу.
Мертвые твари, уродливые, словно детские кошмары, лезли бесконечным потоком, падали и поднимались, никак не хотели возвращаться в холодные склепы и гнилую землю родного Адарсаха. Руки защитников устали взмахивать оружием и наносить удары, места в окруженном помещении оставалось все меньше. Душный смрад, сопровождающий полчища нежити туманом окутал все вокруг. Вархаммер медленно прошел в пристройку, пропуская вперед своих бездушных воинов. Король ужаса напоминал своего отца, Хаоса, почти всем, за исключением головы-молота, послужившей причиной его имени среди смертных, и серой кожи, бывшей таковой еще при жизни. Он был огромен, кожаные ремни обхватывали его грудь, наплечники держали потускневший рваный красный плащ. На обитой железом по краям набедренной повязке скалился желтый череп с отростками наподобие ножек насекомого, две пары которых смотрели вверх и одна вниз. Впрочем, герб Адарсаха успел примелькаться в глазах воинов. Защитники отошли к углу, поскольку ворота в главный зал оказались заблокированы, и встали полукругом. Ксандор сорвал с держалок два ближайших факела и бросил их перед нежитью в надежде выиграть хоть полминуты жизни. Паладины прикрылись щитами и выставили над собой мечи, чтобы их было сложнее достать. Дварфы сплотили ряды и тоже заслонились щитами, насколько было возможно.
Рассчитывать на успех в битве было бы слишком самонадеянно, оставалось лишь ждать и надеяться на чудо... И чудо свершилось. Только вал мертвецов накатился на щиты, затолкав защитников в самый угол, как вдруг на улице раздался хлопок. Он был столь громок, что разлетелся по всей цитадели. Умертвия в ту же самую секунду ослабили натиск, обреченный на успех, развернулись и начали выходить из крепости. Словно кто-то щелкнул тумблер в положение "выключено". Неистовые и безжалостные всего момент назад, слуги Танатоса просто уходили.
Пока ратники приходили в себя и откашливали вонь трупов, Ксандор бросился на улицу. Ряды тел неестественно плавно удалялись, растворяясь в тумане, нависшем над Медвежьим Ручьем. Взгляд воина остановился на чуть ссутуленной фигуре "человека" с рогатым черепом на голове.
– Тернагорус!
– окликнул он архинекрома.
– Что все это значит?!
Некромант поднял голову, будто пробужденный ото сна голосом извне.
– Все закончено здесь, мы уходим, - как ни в чем не бывало, ответил колдун. Его пепельная борода даже не вздрогнула во время речи, да и бескровно-бледные губы, казалось, оставались неподвижными.
От встречи с мутно-белыми с выцветшими зрачками глазами чародея Тернагоруса Ксандора обдал холодок. Он не понимал этих безжизненных созданий и от мысли, что их вообще невозможно понять, голова начинала идти кругом. Они так странно вели себя, ярость сменяли на покой в долю секунды, наводили порядок в Мироздании одновременно логично и абсурдно. Покачав головой, воин развернулся, собираясь идти обратно, и обнаружил, что за его спиной стоят Эландра и Акуан.
– Ты хоть что-нибудь понимаешь?
– смотря вслед окутанным туманом мертвенным теням, сказал сверхвоин.
Ксандор поморщился, вновь ощутив суровый асгислский мороз.
– Эх, у меня такое чувство, будто мой мозг вынули, прополоскали в стиральной машине, протерли тряпочкой и вставили обратно. Я сейчас все что имею готов отдать, только бы вернуться в Эльтвиллан, а еще лучше в Тигилон.
– А вот и Нигаэль, - заметила Эландра.
Первым к друзьям подбежал Вондар, обогнав Избранного.
– Все целы, никого чумой не заразили?
– озаботился в своей отеческой манере повелитель ветров.
– Что у вас грохотало?
– устало поинтересовался Ксандор.
– В подвале стоял какой-то диковинный агрегат. Дагмер пояснил, что это то самое оружие, проданное его отцу странным торговцем. Нигаэль разрубил эту штуку пополам и нежить начала отступать. Мы бы раньше управились, если бы не эти странные чудища из-под земли.
– А мы тут кое-кого встретили, - хмыкнул Ксандор.
– Попробуешь угадать?
– Не до того, говори уж.
– Ааззен по крышам шастал, - лицо воина невольно исказилось от неприязни.
– Какого черта его сюда занесло?
– Такого, - грянул эхом Избранный.
– Мы немедленно возвращаемся в Аллин-Лирр.
Ксандор посмотрел на Нигаэля, чуть показав саркастическую улыбку, и высоко подняв одну бровь.
– Ну, знаешь, дружище. Я долго молчал, но сейчас, пожалуй, выскажусь. Ты сильно изменился и мне это не нравится. И с каждым часом начинает нравиться все меньше. Ты стал автоматом, отлично, дело твое! Только друзья у тебя, если мы по-прежнему занимаем это место в системе твоих ценностей, - не автоматы. Не успел я оправить нужду по утру в Эльтвиллане, как ты хватаешь меня за ухо и тащишь в мир, о котором я даже раньше не слышал. Мне чуть не оторвал башку какой-то скелетон с косой, спуркус почти залил меня ядом, мне пришлось рубить сотни трупаков и что же в итоге?! Ты волочешь меня дальше в ледяную долину, где я отморозил себе причиндалы, надеюсь не окончательно. И это ради того, чтобы меня снова пытались убить толпы мертвецов и бешеные карлики! Чтобы пытались убить Эландру. Ты помнишь, как стоял за нее? Ты помнишь, что она для тебя значила?
– Ксандор разгорячился до того, что его лицо раскраснелось сильнее, чем от мороза, и, как на миг показалось Вондару, в углах глаз появились слезы.
– Похоже, нашему вояке стоило внимательнее выбирать желания, - прошептал Акуан. Он старался выглядеть невозмутимым, как подобает стоячей воде, однако речь друга, полная боли и эмоций, затронула его душу.
Ксандор смотрел в стеклянные глаза Нигаэля и не хотел на этот раз мириться с их безразличием.
– Мы не пойдем в Аллин-Лирр, - заявил, наконец, воин.
– Мы возвращаемся на Валар. Репортеры, небось, уже облысели ждать, когда я им дам интервью о подвиге на Доминаторе. Если хочешь, могу упомянуть, что меня вытащил какой-то ангел.