Восход Черной Звезды. Эра осторожности
Шрифт:
Он постучал в дверь и обнаружил, что жестоко ошибся в расчетах. Задание ему предстояло совершенно иного характера. И вообще, дверь ему открыл, точнее, приоткрыл, незнакомый высокий юноша-китаец. Китаец подозрительно и неприязненно смерил Кастора взглядом. Лет ему было приблизительно столько же, что и Кастору.
— Вы — Мелкинс Кастор, крестьянин коллективной фермы «Небесное Зернышко»? — отрывисто спросил он.
Кастор на вопрос не ответил, чтобы не доставлять нахалу удовольствия.
— А вы кто такой? — язвительно поинтересовался он.
— Сын вашей любовницы, — объяснил юноша. — Мне велено передать вам приказ. В урне, которую вы видите возле двери, находится прах убийцы Фенга. Прах надлежит вернуть в его родной коллектив. Согласно приказу моей матери, вы сделаете это завтра утром.
8
Автобус остановился, и Кастор с видом покорителя неведомых стран сошел на пыльную площадь деревни, где родился и провел всю жизнь. Покоритель Нового Орлеана приготовил снисходительную улыбку и столь же снисходительное, хотя и вполне теплое, дружеское рукопожатие для своих старых соседей, но родной коллектив, похоже, ни сном ни духом не ведал о возвращении великого завоевателя. Встречающих почему-то поблизости не наблюдалось.
По крайней мере, взрослых. В поле зрения Кастора оказался лишь один член коммуны — пятилетний Мелкинс Бенджи, сынок двоюродного брата Кастора, Пендрейка. Мальчуган стоял в дверном проеме деревенской школы и сосал большой палец. Должно быть, его опять выставили из класса, опять намочил штаны прямо на уроке.
Времени на поиск зрителей у Кастора не оставалось.
— Гражданин! — напомнил о себе водитель. — Забирайте вашу сумку! У меня расписание!
Впрочем, тщеславию Кастора был нанесен невеликий ущерб, так, пустяковая царапинка. Пожав плечами, Кастор подхватил ящичек с погребальной урной, в другую руку — рюкзак, и зашагал прямиком к конторе помощника управительницы. Там его и поджидала делегация встречающих: Толстая Рода. Запас жалоб и упреков у нее оказался, как всегда, весьма солидным, даже более солидным, чем обычно. Начала она с того, что заявила:
— Твой автобус опоздал!
Что ж, по крайней мере, как выяснилось, Толстой Роде все это время недоставало Кастора. Вернее, не его лично, а его рабочих рук. Толстая Рода крайне горевала по поводу того, что ее бригада оказалась в меньшинстве. Она как следует выругала Кастора за то, что последний недельный план бригада выполнила всего на 83 процента, затем взглянула на свой настольный экранчик и защелкала клавишами, проверяя, что имеется в наличии из жилья.
— Морока с тобой, Кастор, — ворчала она, рассматривая появившуюся на экране диаграмму. — Полагаю, тебе нужен ночлег? И ужинать ты тоже не откажешься? Но планируя рацион, мы тебя не учитывали. Теперь всем придется страдать по твоей милости.
Конечно, Толстая Рода несла полнейшую чушь. Ужин на три сотни человек готовят каждый вечер, и одна лишняя порция не ущемит ничьих желудков. Наоборот, меньше объедков соскребут в контейнеры, чтобы завтра отправить на корм тилапиям. Поэтому Кастор счел ниже своего достоинства отвечать на подобную ерунду, и на следующую фразу — тоже. Толстая Рода предложила ему лечь спать в одну постель с кем-нибудь из детей.
— Твою квартиру, — твою бывшую квартиру, — уточнила она с наслаждением, — сейчас ремонтируют. Туда въедет другой жилец.
— Разумеется, — сказал Кастор. Он усмехнулся про себя. Врет и не краснеет! Чтобы Толстая Рода раскошелилась на банку краски за счет бригады? Она скорее покончит с собой.
— Не нужна мне ваша еда, — сказал он язвительно, — и постель ваша обмоченная мне тоже не нужна. Сама на ней спи. Мне нужен только электроцикл. Я отправляюсь в «Жемчужную Реку», там и заночую.
Толстая Рода посмотрела на него с обидой.
— Напрасно ты грубишь, Кастор. Ну… ладно, по-моему, в гараже оставался еще один «цикл».
По крайней мере, нашелся один человек, который был рад увидеть Кастора и поболтать с ним, рассказать деревенские новости. Нет, о Марии ничего не слышно, сказал Мелкинсу Джим, ни слуху ни духу. Перерывы в электроснабжении? Да, свет по-прежнему отключают. Что-то такое с радиотелескопом, верно? Электроцикл? Конечно, Кастор, бери любой, только… понимаешь, Кастор, извинился Джим, ты ведь теперь не в списках, так что придется заплатить за прокат, по обычной для туристов цене…
Кастор вовсе не ожидал, что прореха, оставленная его отъездом, так быстро и безболезненно затянется.
Он добрался до «Жемчужной Реки» в сумерках. Мычали коровы, блеяли овцы, фыркали и хрюкали свиньи. Ферма скотоводов атаковала уши Кастора — и обоняние тоже. Так как он предварительно позвонил и сообщил о своем приезде, на этот раз его встречали.
Поджидала его девушка, невысокая, темноволосая, худенькая. Одета в блузу и шорты, но к моде она явно относилась с презрением. Блуза была из грубого полотна цвета хаки, и вся заляпана… Кастор решил, что это, должно быть, помои, которыми кормят свиней. Шорты были не лучше, чем блуза. Когда девушка вышла на свет, чтобы поздороваться, Кастор увидел ее лицо и понял вдруг, что уже видел его раньше.
Это самое лицо он видел на голографических снимках, которые ему предъявляли в суде, на дознании. Точно такое же лицо, точно такая же голова, — только в более изящной версии — как та, на рисовом поле, из-за которой и начались все передряги. И неожиданные успехи.
— Фенг Миранда, — представилась девушка без улыбки, и даже довольно неприветливо. — Спасибо, что привезли дедушкин прах. Нет, нет, не сейчас, не передавайте мне урну. Организовано собрание в память дедушки, люди уже ждут. Пойдемте.
Пока они шагали вдоль освещенных мостков к общественному центру коммуны, Кастор выяснил, что Фенг Миранда не зря так похожа на убитого юношу. Она была его сестрой. Сестрой-близняшкой, и общими у них оказались не только гены.
— Он умер, как герой, — сообщила она деловито. — Кто, дедушка? Нет! Мой брат! Он был предан борьбе за освобождение Америки от ига завоевателей. Так же, как и я. Он погиб, как мученик во имя свободы!
Вот это да! Кастор отступил на полшага в сторону, позволил Миранде первой войти в клуб.