Восход Сатурна
Шрифт:
И ты сумел пройти этот путь сам - напрягая и приводя в движение многих, ставя задачи, выбивая финансирование. Уже в 1954 был готов мощный реактор, умещающийся в корпус подводной лодки "Наутилус", диаметром всего восемь метров! Ты будешь на своем посту, по сути командиром БЧ-5 всего американского атомного флота, до 1982 года. И умрешь, в иной истории, полным адмиралом, кавалером всех мыслимых наград, в 1986.
Так что, спи спокойно, Хайман Джордж Риковер. Ты действительно был Великим
Убийц так и не нашли. Хотя крови корпорациям испортили немало - раскрыв заодно с полдесятка громких коррупционных дел.
Судоплатов по возвращении получил Звезду Героя. Но эта новость так и осталась в Америке неизвестной - по понятным причинам.
Он помнил приказ товарища Сталина. После Победы обязательно должны найтись немецкие документы, однозначно указывающие на операцию Абвера или СД - а все, кто мог бы в Германии их опровергнуть, должны быть мертвы. Только тогда "Полынь" будет завершена и забыта. И никто из вас никогда не расскажет он ней.
Москва, Кремль.
Дорогой товарищ Сталин. Считаю своим долгом сообщить Вам, что я не верю в успех предстоящего наступления. У нас недостаточно сил и средств для него. Я убежден, что мы не сможем прорвать немецкую оборону, и выполнить поставленную задачу. Что вся эта операция может закончиться катастрофой, что такая катастрофа вызовет неисчислимые последствия, принесет нам потери, вредно отразится на положении страны, и немцы после этого будут не только на Волге, но и за Волгой. Генерал-майор Вольский В.Т., командир 4 механизированного корпуса.
(письмо подлинное. Было отправлено в середине ноября).
– Доброе утро, товарищ Сталин!
– молодцевато щелкнул каблуками генерал-полковник.
– И вам тоже, доброе, товарищ Василевский, - ответил ему хозяин кабинета, - вы проходите, присаживайтесь...
– Есть!
– коротко выдохнул генерал и сел за предложенный ему стул.
– Так вот, товарищ Василевский, - продолжил Сталин, - у меня к вам небольшая просьба. Не могли бы ознакомиться с одним письмом...
– и протянул ему пару листков необычно белой бумаги.
Генерал на некоторое время полностью погрузился в чтение и даже по его окончании не сразу начал говорить, явно стараясь потянуть время.
– Что я могу сказать, товарищ Сталин?
– его собеседник неторопливо и тщательно старался подобрать нужные слова, - только то, что не ожидал
– А чего вы ожидали?
– Ну-у, может быть, беспокойства за вверенный участок фронта или вопросов по полноценности МТО, но такой вот откровенной паники...
– Не ждали!
– не спросил, но подтвердил Сталин.
– Да, не ожидал! Но он же советский человек и, несмотря на все наши неудачи, не может не стремиться приблизить Победу. А тут...
– Полное неверие в нее?
– уточнил Сталин.
– Нет, не сказал бы, что ПОЛНОЕ неверие, но вот с положением под Сталинградом - он хочет выдать желаемое за действительное...
– А желает он поражения Красной армии, не так ли?
– вкрадчиво уточнил самый главный человек в стране.
– Нет, не поражения, а... скажем так - неучастия в нем!
– А какая тут разница?
– с удивлением спросил Сталин
– Может и небольшая, но она в том, что он не "изменник Родины", а просто перестал верить в успешность наших действий. Поэтому, наилучшим выходом из ситуации была бы отправка Василия Тимофеевича в тыл, для небольшого отдыха. Но, к сожалению, он возглавляет мехкорпус, который является главной ударной силой нашего прорыва на Сталинградском фронте. И его замена в такой ответственный период может, в конечном счете, снизить общую боеготовность этого ключевого подразделения. Поэтому...
– Лютше сам товарыш Сталын прочыстыт ему мазги, не так ли?
– намеренно утрировав кавказский акцент, с некоторой иронией закончил он фразу.
– Не уверен, товарищ Сталин. Лучше было бы...
– По дружески, за рюмкой "чая"...
– Ну, тут уж как получится. Может и с французским коньяком, трофейным, разумеется - если повезет. Главное, чтобы он САМ решил - стоит ли ему оставаться на посту или лучше передохнуть. И... можно вас попросить, товарищ Сталин?
– О чём, товарищ Василевский?
– Могу ли я взглянуть на оригинал письма? А то меня как-то смущает, что явную и весьма качественную фотокопию смогли отпечатать на простой бумаге, причем такой, какой я никогда еще не видел.
– Хм-м-м?
– Сталин замер и на несколько секунд окутался клубами дыма, извергаемого из его трубки. Василевский молча ждал.
– Хорошо, товарищ Василевский. Тогда я хочу задать вам один вопрос...
– Слушаю, товарищ Сталин!
– Сколько времени еще вы можете пробыть здесь, в Москве, без ущерба для дела - день, два или три?
– Все зависит от того, чем мне предстоит заниматься, - осторожно ответил генерал.
– Берите по максимуму, - сразу уточнил Сталин.
Василевский немного задумался и сказал: