Восходящие потоки
Шрифт:
Глава 9
На этом месте я прерываю увлекательное чтение. Не по своей воле. Я слышу лающие звуки автомобильного мотора и скрип тормозов. Уже догадываясь, что это штучки Карла, я поворачиваю голову и вижу сверкающее лаком и никелем моторизованное чудовище с открытым верхом. А если быть точным, то совсем без верха.
На красном кожаном сиденье восседает сам Карл, картинно сжимающий рулевое колесо. Глаза его пылают опасным огнем. Ему не хватает перчаток с раструбами, кожаного автомобильного шлема и очков-блюдец. Похоже, он думает, что выглядит
Карл отрывается от руля, распахивает дверцу и выходит из автомобиля. Дивный автомобиль приковывает к себе праздные взгляды отдыхающих. Все развернулись и смотрят в сторону раритета, вынырнувшего из неких исторических глубин. Кто-то вытянул шею, кто-то привстал с кресла. Мне кажется, я слышу восторженные возгласы.
Карл, вертя на пальце ключи от зажигания, шаркающей походкой, виляя бедрами, направляется ко мне.
Я прищурился, представив себе, что Карл одет не в мятые шорты и рубашку без ворота, а в атласные пузырчатые штаны на вате и бархатный камзол. Тогда он стал бы походить на свой тайный идеал — на манновского Антуана Бурбона, всерьез полагавшего, что виляние бедрами входит в список непреложных атрибутов каждого истинного любимца женщин.
— Рент обошелся нам чрезвычайно дешево, — информирует меня Карл и с важностью поджимает губы. — Всего-то сто тугриков. В день.
— На мой взгляд, дороговато.
— Зато, посмотри, какая роскошная тачка. Не машина, а загляденье! Ни у кого такой нет. Теперь все девки федеральной земли Каринтия будут наши! Неужели тебя это не окрыляет?
— Окрыляет, окрыляет. Но у меня есть сомнения.
— Что такое?
— Где верх?
— Какой такой верх? — Карл заботливо осматривает моторизованное чудовище от хромированного заднего бампера до фигурки бизона на капоте. Он готов защищать прокатный автомобиль, словно лично собрал его из деталей детского конструктора.
— Не понимаю, — он крутит головой и повторяет: — Не понимаю, какой еще, к черту, верх?
— Какой, какой… Непромокаемый, вот какой!
— Никакого верха не было. Это такая модель.
— Мне кажется, это вообще не автомобиль.
— А что же это такое?
— Не может быть автомобиля без крыши.
— Других не было. Какой был, такой и взял.
— Признайся, за установку верха с тебя потребовали отдельную плату, и ты пожадничал!
— В общем-то, да…
— А если пойдет дождь?
— Мне говорили, что летом здесь не бывает дождей. А если и пойдет, то мне он не помеха. Это так романтично, мчишься навстречу восходу…
— Какой восход?! Ты спишь до двенадцати!
Карл негодующе замахал руками.
— …ветер развевает волосы, и струи дождя омывают разгоряченное лицо. Это же прекрасно, дурачина. Не понимаю, зачем тебе нужен какой-то прозаичный брезентовый верх?
— Я не сяду в эту рухлядь ни под каким видом, в отличие от тебя я не люблю мокнуть под дождем.
— Купишь себе зонт.
— Зонт?!
— Ну да, большой зонт.
— И буду, как ненормальный, разъезжать в открытом авто под зонтом?
— А что тут такого? На мой взгляд, это даже оригинально.
Я покачал головой.
— Это сооружение напоминает мне инвалидную коляску.
— Не валяй дурака, отличная тачка.
Я еще раз посмотрел в сторону автомобиля. Машина мне не нравилась. Без крыши да еще с какой-то никелированной зверюгой на капоте… Кроме того, ехать мне никуда не хотелось.
— Ну, нечего канителиться! Вставай, довольно бить баклуши, — набросился на меня Карл, — не век же ты будешь торчать здесь! Давать лучше проведем пробный заезд! Гарантирую незабываемое путешествие!
Объехав Клопайнерзее и вволю налюбовавшись береговыми видами, мы вернулись в отель. От обеда мы оба отказались, решив, что вечером отыграемся и вознаградим себя за воздержание обильным ужином с хорошими напитками и мясными деликатесами.
Я отправился в свой номер.
Карл же застрял возле стойки администратора, где, светски подкатывая глаза, принялся любезничать с ослепительной блондинкой из гостиничной обслуги.
По холлу разносился, убедительно рокоча, его голос. Налезали друг на друга многократно повторяемые слова: "kopfschmerz" и "weltschmerz". Карл произносил их самозабвенно, с упоением, на разные лады.
Насколько мне известно, это отнюдь не единственные слова в его достаточно богатом немецком лексиконе. Но в подобных случаях, когда он валяет дурака и одновременно склоняет девушек к разврату, он употребляет именно эти. "Вся штука в том, — говорил Карл, — чтобы эти слова беспрестанно повторять".
Он будет повторять их до тех пор, пока у очаровательной блондинки не закружится голова и она не сдастся на милость победителя. Это один из его способов обольщения. Карл говорит, что эта метода ни разу не давала сбоя.
Я шел к лифту, удаляясь от Карла и предмета его перманентной страсти, а голос моего приятеля звучал все уверенней и уверенней, напоминая голос пророка.
Вернулся Карл только через полчаса: я услышал, как он, довольно урча и насвистывая, шурует ключом в замке.