Восхождение Губернатора
Шрифт:
– ПРОЩАЙ, – прошептал он спустя некоторое время. Это все, что он мог сказать.
Тело затекло и обезвожено, желудок пуст, штаны пропитаны мочой. Брайан просидел в кресле тридцать шесть часов, и поначалу ему было тяжело двигаться, но зато он чувствовал себя очистившимся, как монах после самобичевания. И в голове было ясно, как никогда. Хромая, он прошел на кухню и обнаружил в шкафу лишь несколько баночек с персиками. Он открыл одну из них и сожрал персики с волчьим аппетитом, так, что сок стекал по подбородку. Еще никогда персики
В высоком зеркале на внутренней стороне двери он увидел свое отражение.
Жилистый, растрепанный, поджарый. Трещина в зеркале разделила пополам его узкое лицо, заросшее бородой, и солому его длинных, непослушных темных волос. Глаза запали и обведены темными кругами. Брайан едва узнал себя.
– Уже неважно, – сказал он зеркалу и вышел из ванной.
Он нашел свой 38-калиберный в гостиной, рядом с последним магазином и последними шестью пулями. Засунул пистолет за пояс на спине, а магазин положил в карман.
Затем он отправился к Пенни.
– Ну привет, детка, – сказал Брайан, входя в прачечную. Узкая комната с линолеумом пахнет смертью. Брайан едва замечает запах. Он подошел к маленькому существу.
– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя?
Пенни-зомби зарычала.
Брайан погладил ее тонкую лодыжку.
– Я принесу тебе поесть, милая. Я вернусь прежде, чем ты соскучишься, не беспокойся.
Маленькое мертвое существо подняло голову и издало стон, похожий на шум ветра в ржавых трубах. Брайан похлопал ее по ноге и поднялся.
– Увидимся позже, солнышко.
Выскользнув незамеченным из боковой двери и направляясь на север, шагая сквозь сырой дневной ветер с опущенной головой и руками в карманах куртки, Брайан уже твердо мог сказать себе, что жизнь продолжается. Гоночный трек безмолвен. Несколько горожан пробежали мимо с горящими тревогой глазами. Воздух провонял мертвецами. С левой стороны, позади баррикады, бродила целая уйма ходячих трупов. Впереди, над крематорием клиники, поднимался черный дым. Брайан ускорил шаг.
Приближаясь к городской площади, вдали, на северном конце безопасной зоны, где строился забор, он увидел группу мужчин с винтовками и биноклями. Вид у них был угрюмый. Брайан торопливо прошел мимо. Вся его боль – ломота в затекших суставах, колотье в боку – все исчезало в высоковольтном потоке адреналина.
Съестные припасы в Вудбери хранились на кирпичном складе напротив старого здания суда. Брайан остановился напротив склада. Перед каменным правительственным зданием с выщербленными колоннами в романском стиле слонялись старые пьяницы. Еще несколько человек стояло на каменных ступенях, нервно куря сигареты, но основная толпа сгрудилась на лестничной площадке. Брайан миновал перекресток и приблизился к собранию.
– Что стряслось? – спросил он толстого старика в пальто от Армии Спасения.
– Неприятности, сынок, – ответил старик, показывая засаленным пальцем в сторону здания суда. – Вон, вишь, половина города там буянит.
– А в чем дело?
– Вчера в лесу нашли еще троих. Все обглоданы дочиста, как куриные косточки… И теперь тут полно бродячих. На шум мотоциклов сбежались, не иначе. Чертовы дураки, устроили этот балаган…
На мгновение Брайан задумался. Можно было плюнуть на все, собрать вещи и идти дальше. Угнать какой-нибудь грузовик, посадить Пенни в кузов и сделать ноги.
Он никому ничего не должен. Безопаснее всего не вмешиваться, а просто идти своей дорогой. Это – самое разумное. Но после всего, что произошло в последние дни, Брайан изменился. Что сделал бы Филип? – спросил он себя.
И обвел взглядом толпу горожан, собравшуюся у входа в здание суда.
Глава 23
– Кто-нибудь знает их имена?
Женщина лет шестидесяти стояла в глубине зала на первом этаже больницы. Около тридцати жителей осажденного Вудбери собрались здесь: городские старейшины, главы семей, бывшие торговцы и просто проезжие, которые задержались здесь по чистой случайности. Они ерзали на складных стульях, устремив взгляды на сцену узкого конференц-зала. Чувствовалось, что все напряжены до предела.
– Какая, черт возьми, разница? – рявкнул майор Джин Гэвин. Его приспешники стояли за ним с автоматами М4 на бедрах. Наконец-то он чувствует себя на своем месте – здесь, во главе этого собрания, под флагами Соединенных Штатов и штата Джорджии на флагштоках. Майор долго ждал своего часа, чтобы стать лидером этого захолустного городка.
Гэвин знал, что для лидерства нужно уважение, а чтобы заслужить уважение, надо заставить себя бояться. И Гэвин намеревался сделать все возможное, чтобы, наконец, занять место во главе.
– Всего лишь парочка этих новых парней, – добавил Гэвин. – И какая-то шлюха из Атланты.
С переднего ряда поднялся пожилой джентльмен с дрожащими костлявыми коленями:
– При всем моем уважении… Она была дочкой Джима Бриджеса, и она ни в коем случае не была шлюхой. И я думаю, что скажу за всех: мы нуждаемся в защите. Может быть, стоит организовать комендантский час? Не выпускать никого из домов в темное время суток? Может, нам стоит проголосовать?
– Сядь, старик… пока не покалечился. У нас прибавилось проблем, которые нужно разрешить. К нам идет целая толпа этих уродов.
Старик сел, ворча себе под нос:
– Это все шум от проклятых гоночных автомобилей…
– Простите, но я не припомню, чтобы давал слово дому престарелых, – Гэвин ткнул пальцем в старика. – Советую тебе заткнуться.
Через два стула от старика поднялся молодой человек.
– Полегче, Гэвин. Это тебе не кино с Джоном Уэйном. Попридержи лошадей.
– Закрой рот, Мартинес, и опусти свою латиноамериканскую задницу в кресло.
Двое солдат позади Гэвина неспешно привели автоматы в боевое положение. Человек по имени Мартинес покачал головой и сел на место.