Восхождение Примарха

Дубов Дмитрий

А я лишь немного отошёл в сторону и дал Толстому проскочить мимо. Несколько секунд мы с Олегом заворожённо глядели на то, как Пётр пытается сохранить равновесие. Наконец, ему это удалось.

— Ты пожалеешь об этом, — бросил он зло и поспешил ретироваться.

— Один из них? — спросил, скорее, для проформы Олег и продолжил после моего кивка. — Будем кому-нибудь говорить?

— Зачем? Сами проболтаются, — с этими словами я открыл дверь в библиотеку.

Я не ожидал увидеть того, что предстало моим глазам: полки от пола до потолка десятками

рядов, и на каждой сотни книг. Причём, высота стеллажей была никак не меньше десяти метров. У верхних полок вились балконы и небольшие лоджии. И всё это пахло бумагой и веками.

— Пойдём, посмотрим в реестре, — шепнул мне Олег.

Мы подошли к экрану, который смотрелся бы тут чужеродным, если бы тоже не был стилизован под огромный раскрытый фолиант. Олег набрал слово «эфир», и нам выпали три названия книг, напротив каждого из которых значилось: Ун. 1экз. ИБ.

— И что это значит? — также шёпотом спросил я.

Олег повернулся ко мне, и я прочёл в его глазах непонимание. Видимо, с таким он никогда не сталкивался.

— Там должны быть указаны ряд, стеллаж, полка и место справа, а это — абракадабра какая-то.

— Пойдём, спросим у библиотекаря?

— Пойдём.

Женщина лет пятидесяти в чёрно-белом с вертикальными полосами платье и стильных очках в тонкой золотой оправе сидела за столом, тоже стилизованном под древность, но являющимся средоточием современных технологий.

— Скажите, пожалуйста, — обратился я, видя, что мой товарищ робеет, — а что означает сокращение: у эн один экз и бэ?

— Уничтожена во время большого сожжения книг при Иване Пятом. Возможно, один экземпляр остался в Большой Императорской библиотеке, но это не точно. А какую книгу вы искали?

Пока я соображал, что сказать, вмешался Олег.

— Да биографию одного мага. Ну, ладно, мы тогда не будем о нём читать.

Библиотекарь пожала плечами, пристально глядя на нас, словно запоминала. А мы чуть ли не бегом бросились прочь оттуда.

— Почему ты ей соврал? — спросил я, когда мы уже подходили к своей аудитории.

— Понимаешь, за один только интерес к некоторым из сожженных книг могут посадить в подвал на Лубянке.

* * *

Увидев на экране смартфона входящий от отца, Александр Державин понял, что случилось нечто неординарное.

— Да, отец, слушаю, — сказал он, готовясь ко всему, чему угодно.

— Здравствуй, Александр, — по тону Игоря Всеволодовича можно было предположить, что событие, скорее, со знаком плюс. — Ты когда возвращаешься?

— Да вот, — глава младшей ветви Державиных сверился с часами, — через два часа в Пушкинском аэропорту буду.

— Отлично, водителя не вызывай, мы за тобой заедем.

— Ого! Какое-то событие? — нечасто отец выкраивал время, чтобы вот так пообщаться с младшим сыном лично, обычно они обходились видеосвязью.

— Узнаешь.

Несмотря на прохладную и ветреную погоду, старший Державин встречал сына в одном костюме. Стоило захлопнуться дверцам автомобиля,

как министр транспорта выверенным движением вынул из кармана конверт с огромной гербовой печатью и подал сыну.

— Читай!

Александр Игоревич пробежался глазами по документу. Затем ещё раз. И ещё…

— То есть нашего Никиту вызывают на бал к императору в Царское село, — по одному слову выдавал он, попутно осмысливая информацию. — Здорово, конечно. Но зачем? И почему он?

— Я тоже с самого утра задаюсь этими и другими вопросами, — ответил Игорь Всеволодович. — Вот, как получил, так и задаюсь.

— А никаких слухов не было? — осторожно решил уточнить Александр Игоревич.

— В том-то и дело, что — нет. Вообще тишина. Единственное, что до меня дошло, так это примерный список тех, кто получил такое же приглашение.

— Вечер перестаёт быть томным. И кто эти «счастливчики»?

— О, ты не будешь разочарован. Среди них Вяземский, Чернышёв, Кропоткин, Сабуров и ещё с десяток фамилий, у которых есть молодые нулевики, — Игорь Всеволодович хмурился.

— Думаешь, дело именно в магическом потенциале?

— Положа руку на сердце, давай признаемся, что наш Никита не блистал никакими заслугами, чтобы его указывать в данном приглашении. Скорее даже наоборот. В нашем роду есть куда более заметные потомки, но пригласили именно шалопая-нулевика.

— А ещё недавно специально для нулевиков открыли экспериментальную программу в академии, — задумчиво проговорил Александр Игоревич, глядя в окно на проплывающие шпили московских небоскрёбов.

— О! — сказал на это Игорь Всеволодович. — А я на эту тему даже не задумывался, а вот ты сказал, и у меня что-то ёкнуло.

— Кстати, отец, а Никита уже не тот шалопай, что охотился за трусами, проигравшись в карты. Он мне тут очень сильно помог. И есть информация по ветрякам. Пока, правда, не знаю, как её…

— Погоди секунду, — потрясая бородой, сказал Державин-старший и принял входящий звонок на коммуникаторе.

— Игорь Всеволодович, здравствуйте.

— Привет, Стас, какие новости?

— Убитый Никитой Александровичем в тюрьме заключённый на самом деле наёмник. Без роду и племени, последние лет пять промышлявший тёмными делишками. Недели полторы назад специально сел в тюрьму. Судя по всему, таков был заказ. Вот только на заказчика пока выйти не удалось. Работа в этом направлении ведётся.

— Какие вообще впечатления? — спросил министр.

— Впечатления, что кто-то надёжно прячет концы и не хочет, чтобы их нашли.

— Понял, Стас. Копай дальше. На связи.

Игорь Всеволодович отключил телефон, повернулся к сыну и спросил:

— Что там с ветряками?

Александр Игоревич описал ситуацию со внезапно появившимися на море смерчами, которые также внезапно исчезли. Причём по времени всё это дело до минуты совпадало пропажей завихрений у ветряков.

— Угу, — хмыкнул Игорь Всеволодович. — И на этом вот фоне Никиту вызывают на бал к императору. Тревожно.