Восхождение тени

Уильямс Тэд

– Где ты был?

Чавен посмотрел мимо друга, туда, где посреди тропки остановился Кремень. Мальчик, похоже, не спешил подходить к нему.

– Привет, парень. Хм-м… где я был? – доктор кивнул, будто ему задали вопрос философский, над которым следовало сперва хорошенько подумать, не торопясь с ответом. – Ходил к туннелям за Пятью Арками. Да.

– Но мы только что оттуда. Как мы могли разминуться? Давно ты вернулся?

Опять слегка растерянный вид.

– Я был… знаешь, не могу полностью вспомнить. Я обдумывал кое-какие теории… кое-какие… мысли… которые у меня появились, – доктор немного

нахмурился, будто вспомнив вдруг, что у него есть неоконченное дело. – Да, мне надо было кое над чем поразмыслить, и я просто… бродил.

Сланец хотел ещё расспросить его, намереваясь вытрясти из друга ответы получше тех, которыми он только что откупился, но тут в конце тропы возник монах, размахивающий руками и явно взбудораженный.

– Голубой Кварц, это ты? Иди скорее! У нас вторжение!

– Как – вторжение? – Сланца охватил ужас. Да наступит тут когда-нибудь мир? Неужели у Вансена ничего не вышло?

– Ага, – подтвердил аколит. – Это просто кошмар! Весь храм забит женщинами!

– Что? Женщины? Ты о чём?

– Женщины из Города. Жена магистра и прочие – только что прибыли. Дюжины! В храме не место всем этим женщинам!

Сланец рассмеялся от облегчения.

– Да уж, братья, на этот раз вы вляпались, бедные вы мотыжники! – он повернулся к Кремню. – Значит, и наша Опал вернулась. Пойдём, малыш!

Они последовали за взволнованным монахом, а Чавен опять поотстал, будто ещё пребывая в неких своих приятных размышлениях.

Кремень подвинулся ближе к Сланцу.

– Он не говорит нам правды, – прошептал мальчик. В его голосе не было осуждения – просто констатация факта. – Не обо всём. Доктор скрывает от нас что-то важное.

– Я подумал о том же самом, – тихо отозвался Сланец. Далеко впереди монахи толклись под колоннадой перед храмом, будто мыши, испугавшиеся кота. – О том же самом. И мне это очень не нравится.

* * *

«Итак, я снова в доспехах, – устало усмехаясь, подумал Вансен, надевая бэрни [12] – короткую кольчужную рубашку, принесённую ему фандерлингами; сплетённая из рядов удивительно маленьких колечек, она была такой лёгкой, что под неё можно было даже ничего не поддевать. – Ну, что ж, по крайней мере я не так долго обходился без них, чтобы привыкнуть к свободе».

12

Берни (бэрни) – древнее англосаксонское название кольчуги; сегодня так называют вид кольчужной рубахи длиной до пояса и с рукавами до локтей. Носилась берни не только теми, кто не мог позволить себе длинную кольчугу, но и порой, в качестве дополнительного усиления защиты, поверх длинной кольчуги.

– Я уложил в сумку кое-какой еды, как вы и просили, капитан, – отчитался брат Сурьма. – Немного хлеба, сыра и пару луковиц. О, и нам повезло, глядите! – монах продемонстрировал открытый заплечный мешок. – Стариковские уши!

На миг Вансену показалось, что его желудок подобрался к горлу и сейчас выпрыгнет. Но потом он сообразил, что мясистые сморщенные «уши» в вещмешке Сурьмы – на самом деле вовсе не уши, а какие-то грибы. И всё же запах у них был очень странный: тяжёлый, сырой и плесневелый. Так что разделить с монахом радость от такой удачи Вансен не сумел.

– Да, здорово.

– И всё-таки я не считаю, что это хорошая идея, капитан, – вздохнул Киноварь. – Позвольте нам послать с вами хотя бы дюжину парней. Яшма вот рвётся в бой.

– Да, бери меня, капитан, – лысая голова Молота Яшмы вся была в порезах и синяках и казалась вырезанной из пятнистого мрамора. – Уж я покажу этим луговым плясунам! Я совсем не прочь укокошить ещё парочку.

– Вот именно поэтому нынешняя задача – не для тебя, – возразил Феррас. – Я не хочу забирать с собой лучшего бойца, когда даже не собираюсь драться. Здесь ты нужнее.

– Но и в вас мы здесь тоже нуждаемся, Вансен, – сказал Малахит Медь. – И это самое важное обстоятельство.

– Доверьтесь мне, джентльмены – так я принесу больше пользы. Как, по-вашему, будет лучше: если я останусь с вами, готовя оборону перед новой атакой, или если пойду к врагам и устрою всё так, чтобы новой атаки не последовало?

Киноварь покачал головой:

– Это всё софистика – возможных решений всегда больше, чем два. Вас могут убить без заключения всяких сделок. И тогда у нас не будет ни защитника, ни миротворца.

– Не очень-то воодушевляющие мысли, магистр, но я должен использовать этот шанс. И я единственный, кто может это сделать, вы должны мне довериться. А если я возьму с собой слишком большой отряд, то не только оставлю вас без хорошей защиты, но увеличится и вероятность того, что наш поход примут за нападение. Единственная моя надежда – поговорить с их предводительницей, лицом к лицу, – Вансен повернулся к Сурьме. – Я полностью за то, чтобы пленник был обвязан верёвкой, брат, – нам действительно необходимо, чтобы он не мог сбежать – но предпочтительнее привязать его за лодыжку, а не за пояс. Тогда, если он попытается удрать, я смог бы сбить его с ног.

Он бросил пронзительный взгляд на дроу, который хоть и не понимал слов Вансена, прекрасно чувствовал интонацию. Мелкий бородач в страхе съёжился и ощерил заострённые жёлтые зубы.

Прощание не затянулось: Феррас знал, что Киноварь и остальные не одобряют его решения, да и сам чувствовал вину оттого, что вынужден взять Сурьму, очень всем полюбившегося. Возможно, другие монахи тоже могли переводить, но капитан твёрдо знал, что юный послушник не потеряет голову в чрезвычайной ситуации, ведь сам он, несмотря на внешнюю уверенность, понимал, что их шансы провести переговоры без сучка и задоринки очень малы.

Дроу, который, кажется, всё ещё опасался какого-нибудь обмана со стороны его пленителей, поплёлся вперёд на своей короткой верёвке, ведя их в Праздничные залы, обратно к тому месту, где прорывались квары. Но там работники Киновари почти закончили закладывать прокопанную фаэри дыру, подгоняя камни так искусно, что преодолеть эту преграду было почти невозможно. Это стало для Вансена сюрпризом – он и забыл, что брешь заделывали. Как же им теперь попасть к кварам? Уж точно не по поверхности: если те обрывки слухов, что просачивались в Город фандерлингов и оттуда в храм, были правдивы, осада наверху превратилась в настоящее вторжение. Этим путём ему и Сурьме ни за что не добраться до кваров живыми.