Восхождение тени
Шрифт:
– Гильдия передала мне полномочия, и потому я здесь решаю, брат. Кроме того, возможно, времена скрытности прошли, – магистр вздохнул и откинулся в кресле. – И всё же, да простят меня Старейшие Земли, но хорошо бы это тяжкое бремя легло на плечи другого поколения.
Сланец переводил взгляд с одного на другого.
– Ничего не понимаю. Может мне кто-нибудь что-нибудь внятно объяснить?
Несмотря на то, что Никель был относительно молод, выглядел он гораздо старше своих лет, а сейчас к тому же скривился так, будто надкусил самую горькую редиску из неудачного урожая.
– Это… это не первый раз… когда квары пытаются проникнуть
– Что? – Сланец выпучил на него глаза.
– Что я сказал! – рявкнул Никель. – Квары приходили сюда всё время, сколько метаморфные братья ведут летопись. Старшие из братьев и Гильдия знали об этом и закрывали глаза, более или менее – тут сложная история. Но потом их хождения прекратились; квары не появлялись здесь уже очень давно. Лет двести, а то и больше.
Сланец покачал головой.
– Я всё ещё ничего не понимаю. Что они делали в Мистериях?
– Мы не знаем, – пожал плечами Киноварь. – Говорят, что когда-то давно нашлось несколько монахов, что прокрались в Мистерии в попытке подсмотреть за фаэри – или кварами, как они сами себя называют – но в той истории сообщается, что эти смельчаки лишились рассудка. Фаэри приходили очень редко – раз в столетие, а то и реже – и всегда небольшой группой, почему, возможно, им это и позволялось. Традиция была древней уже тогда, когда сформировалась первая Гильдия каменотёсов, семьсот лет назад. Они всегда являлись через Известняковые ворота, с самой длинной из Дорог Шторм-камня, той, что ведёт на материк. Квары задерживались здесь всего на несколько дней и ни разу ничего не украли и не испортили, да и никому не навредили. Долгое время наши предки не вмешивались в дела волшебного народа – по крайней мере, как сообщает история. А потом, после битвы на Серохладной пустоши, квары перестали появляться.
– Но если у них был готовый вход, почему они на этот раз не воспользовались им же? – удивился Сланец.
– Потому что мы запечатали Известняковые ворота после второй войны с сумеречными, – сердито фыркнул брат Никель. – Фаэри показали, что им нельзя доверять. Потому-то и пришлось им подкапываться с поверхности. И поэтому-то они так рвутся в наш священный Округ Мистерий!
Сланец потёр лоб, как будто собирая услышанное в более осмысленную и цельную форму.
– Даже если это всё правда, Никель, она совершенно не объясняет «почему». Неужели совсем никто не знает, чем они там занимались или с чего вдруг им вообще было разрешено туда спускаться?
Киноварь кивнул.
– На самом деле, похоже, в прошлые века квары помогали строить Округ Мистерий – нет, извини, Никель, я не стремлюсь богохульствовать. Я хочу сказать, что фаэри участвовали в прокладке туннелей и обработке залов в глубинах, не в самих Мистериях.
– Трещины и щели! – Сланца как будто оползнем придавило известием, оно как будто погребло под собой знакомый и привычный ему мир. – И я узнаю об этом только сейчас? Я что, единственный фандерлинг во всём Городе, который ни сном ни духом?
– Для меня это тоже новость, – откликнулся Медь. – Не знаю, что и сказать.
– Для всех нас это новость, включая меня, – поправил магистр. – Хранители Сард [10] и Кепрок [11] призвали меня перед тем, как послать сюда, и тогда сообщили. Знали только сами Хранители Гильдии и несколько особо доверенных лиц. Никелю сказали так же, как и мне.
– Именно, – вставил брат Никель. – Настоятель открыл мне правду, когда заболел. «Ныне время молодых, – сказал он, – я уже слишком стар, чтобы хранить такие секреты», – монах нахмурился. – Подарок, прямо сказать, не из лучших, что я получал.
10
Сард, или сардер – разновидность сердолика красного, красно-бурого или желтовато-бурого цвета. Название своё получил от города Сардиса (Сердиса) в древнем государстве Лидия.
11
Кепрок – калька с английского caprock (cap – шапка, rock – порода), покрывающая порода, каменная шляпа соляного купола или рудной жилы.
– «Прадедов топор не потому хранят, что он украшает стену», как говорили в старину, – упрекнул его Киноварь. – На наших плечах доверие всех, кто пришёл до нас и кто придёт после. Мы должны делать, что должно.
– Тогда нам надо молиться Повелителю жидкого камня, чтобы не оказалось, что ваш капитан Вансен сошёл с ума, – огрызнулся Никель. – И что он добьётся чего-нибудь путного, а не только своей смерти. Иначе – мы сможем отразить ещё атаку – ну, две, – но в конце концов проиграем, и Мистерии окажутся у них в руках.
– Не только Мистерии, – добавил Малахит Медь. – Если мы проиграем, Город фандерлингов тоже падёт, а затем они захватят и замок наверху.
– Что мы делаем, отец?
Сланцу всё ещё казалось странным слышать такое обращение от мальчика – выходило малость похоже на то, будто ребёнок исполняет роль Послушного Сына в одном из действий мистерии.
– Я боюсь за Чавена и хочу его поискать, – объяснил мужчина. – Но я не собираюсь совершать вторично свою ошибку и выпускать из виду тебя. Старейшие свидетели, мне так не хватает твоей матери!
Кремень спокойно взглянул на отца.
– Мне тоже её не хватает.
– Быть может, мне стоит отослать тебя к ней, в Город фандерлингов? Это убережёт тебя от неприятностей – по крайней мере, в храме.
– Нет! – это было первое, что, кажется, действительно взволновало мальчика. – Не отсылай меня, отец. Мне нужно здесь что-то сделать. Я должен быть здесь.
– Что за чепуха, парень? Что тебе может быть нужно сделать? – уверенность Кремня встревожила Сланца. – Больше ты не станешь наводить шороху в библиотеке, слышишь меня? И никаких больше внезапных прогулок по Мистериям – я итак едва уговорил братьев простить нас с тобой за прошлые приключения.
– Мне нужно оставаться в храме, – упрямо повторил мальчик. – Не знаю, почему, но я должен.
– Хорошо, об этом мы поговорим позже, – сдался мужчина. – Сейчас ты можешь пойти со мной. Но никуда от меня не отходи, понял?
На самом деле Сланец был даже рад компании мальчишки. Его тревога за доктора всё росла и росла – вместе с уверенностью, что Чавен не просто забрёл куда-то. Возможно, его похитили квары – и думать об этом было страшно, – а возможно, его одолел новый приступ одержимости зеркалами – что могло привести и к худшим последствиям.